Читать книгу - "Будни рэкетиров - Ярослав Зуев"

* * *

В сентябре 93-го года, под самый конец обожаемого Бонифацким бархатного сезона, исполнительный комитет Нахимовского райсовета города героя Севастополя зарегистрировал очередную коммерческую структуру – Закрытое акционерное общество «Торговый Дом Бонифацкого». Боник за документами заехал лично. Забрал из рук слегка зардевшегося чиновника скоросшиватель с нотариально заверенными бумагами, сообщавшими в установленной законом форме, что у ЗАО «ТД Бонифацкого» День рождения.

– Приятно было с вами работать, – сказал Боник, протягивая ладонь.

– Взаимно, Вацлав Збигневович. – Чиновник проникновенно улыбнулся. – Всегда к вашим услугам.

«Да уж, всегда готовы», – подумал Бонифацкий, бумажник которого полегчал на семьсот американских долларов, любовно прозванных в народе «убитыми енотами». Пресно-безвкусные «условные единицы» могло выдумать только государство.

– Ну, всего. – Улыбнулся Бонифацкий, собираясь уходить.

– Вацлав Збигневович. Вы печать забыли.

– Ах, да, спасибо.

Спор о том, кто больше повинен во взятках, дающие предприниматели, или берущие чиновники, напоминает рассуждения о первородности курицы и яйца. Взяточничество явление отвратительное, свидетельствующее о нездоровье общества. И с ним надо бороться. Тот метод, при котором каждый крупный чиновник за год службы становится олигархом, пресекает взяточничество на корню, превращая взятку в банальный конверт с баксами, переложенный из бокового кармана в нагрудный. В самом деле, сам себе не «забашляешь». Это безусловное отечественное ноу-хау. Впрочем, в 93-м до такого положения вещей было еще далеко.

Покинув гостеприимное здание исполкома, Боник прошагал к гостевой стоянке, где его дожидался Витряков. Леня сидел за рулем черного, будто смоль «Бимера» 750-й модели, зевая, как умеют только волки. Смазливая девчонка на заднем сидении дремала, подложив под голову куртку. Это была новая пассия Витрякова, очередная семнадцатилетняя мисс «Безнадега-93», подцепленная буквально на днях в одном из приморских кабаков. Девчонка запала на крутую тачку и откровенно бандитский имидж Витрякова. Леня купился на приставку мисс, потому как всевозможные коронованные, пускай, и кем попало, особы были его слабостью. Вообще, эти миры, как правило, рядом – мир красивых, но пустопорожних девушек, и мир крутых бандитов, где ревут моторами иномарки и катера, а баксы летят вперемешку с головами.

– Ништяк? – спросил Витряков, приоткрывая левый глаз.

– Все в порядке, Леня.

– Куда теперь? Может, отметим?

Вацик покачал головой:

– Попозже. Лучше давай в Херсонес подъедем. Побродим по берегу. Разговор есть. А там никто не помешает.

Тропинки древнего Херсонеса с юности манили Бонифацкого. И он был рад побывать там еще разок. Тем более, что день обещался быть погожим. Пронзительно голубое небо усыпали мелкие облачка, похожие на следы разрывов артиллерии ПВО. Воздух был чист и свеж. Легкий ветерок нес с моря прохладу и баюкающий плеск волн. На берегу навряд ли было многолюдно. Отдыхающие разъехались до следующего сезона.

– Потоптать бы, – сказал Витряков. – Давай в кабак завалимся. Там и перетрем. Без проблем.

– В Херсонесе закусочная есть, – возразил Бонифацкий, – на берегу.

– У меня от закусочных срачка, – тоном капризного ребенка сообщила проснувшаяся пассия Витрякова. Это и решило дело.

– Ладно, поехали, – буркнул Леня. Просто, чтобы насолить девчонке.

Ты это назло? – осведомилась девушка.

Отвали.

Ты дурной, б-дь.

Заглохни, короста. Пока я добрый.

Они быстро миновали центр Севастополя. «БМВ» не входило в число тихоходов. Особенно, в руках Витрякова.

Не лети, – попросил Бонифацкий.

А что? – не понял Витряков.

В который бы раз не бывал в Севастополе Бонифацкий, город вызывал у него какое-то особое чувство, выразить которое словами он бы, пожалуй, не сумел. У каждого города свое лицо. И своя, особенная, аура. Севастополя это касается вдвойне. Его центру свойственно совершенно непередаваемое обаяние. То ли благодаря тенистой зелени бульваров, то ли аккуратные и по-военному опрятные улицы навевают нечто такое. Здесь каждый дом тесно связан с военно-морской историей. Севастополь, город военных моряков и в одном этом слове заложено все, что ты видишь, слышишь и чувствуешь.

Почему не лететь? – ухмыльнулся Витряков, – Я давлю, оно едет. Может, пешком, б-дь на х… пойдем?!

Оставив позади центральную часть, они очутились на мысу, приютившем некогда древнегреческий город-колонию. Витряков въехал на территорию заповедника, сунув смотрителю какую-то мелочь. Бросив «БМВ» на пожелтевшей от былого летнего зноя лужайке, троица двинулись тропинкой вдоль берега туда, где высились руины храма. Под ногами урчало море, волны ухали о скалистый берег.

Я купаться хочу, – подала голос мисс «чего там-93». Витряков постучал по виску.

Илья в воду нассал. Как для дебилов, специально. – Он долгое время рос в деревне у бабушки, и если не верил в народные приметы, то, по крайней мере, о них слышал.

Я тоже писать хочу…

Ну так ссы.

Фи.

Не фи, коза дурная, а нечего было на пиво кидаться. Как, б-дь, из голодного края.

По дороге они притормозили у забегаловки, вследствие чего Витряков нес под мышкой пакет, набитый баночным пивом, чебуреками и сосисками в тесте, именуемыми почему-то «горячими собаками». Зеленые изгороди расступились, открыв широкую поляну, посреди которой торчали в небо остатки мраморных колонн. Они всегда напоминали Бонику останки какого-нибудь динозавра. Пол украшала мозаика, и это было все, что сохранилось от строения. Время смело его вместе с городом, превратив самих эллинов в персонажей мифов, детских книг и мультфильмов. И только мозаика выстояла, сохраняя таинственным образом тепло ладоней сотворившего ее мастера. Витряков с хрустом откупорил пиво. Они уселись на ступеньках под балюстрадой.

Я пойду искупаюсь, – сказала «мисс Безнадега».

Я ж тебе про Илью объяснял…

Пошел твой Илья.

Витряков сплюнул на мозаику:

Вали. Мудачек топтать, только аппарат тупить.

У меня купальника нету.

Родить тебе, б-дь?

Девушка сбросила одежду. Кожа у нее была нежная, бархатная, как персик. Избавившись от трусиков, она одарила Бонифацкого лучезарной улыбкой. Он ответил своей, в меру сдержанной, с досадой почувствовав, как старый друг зашевелился в штанах. Витряков заиграл желваками, придававшими ему определенное сходство со Щелкунчиком из известного советского мультфильма.

Ну, я пошла?

Ага. Иди, б-дь. От греха.