Читать книгу - "Санкта-Психо - Юхан Теорин"

Он отнял бритву от шеи Яна, и Ян решился на следующий вопрос:

– Ну и?..

– Хаос, естественно. Уже не учения, а настоящий пожар. Когда план не работает, всегда хаос. Я спокойно дошел до склада, там было открыто – входи на здоровье. Но в последнюю секунду план тоже поменялся… мне попытались помешать.

– Его звали Карл.

– Я знаю. Вряд ли ему теперь нужно имя.

А ведь Рёссель ни разу не назвал его по имени, мелькнула мысль. Ни разу.

– Запах исчез… В больнице пахнет одиночеством. Бесконечные коридоры одиночества. Как в монастыре… – Он вдруг наклонился к уху Яна: – А ты, приятель? Ты тоже одинок?

Пустая стоянка. Ян с трудом подавляет желание отрицательно помотать головой – лезвие слишком близко к шее.

– Иногда.

– Только иногда?

Собственно. Никто не вынуждает признания, но он отвечает, как есть:

– Нет, не иногда… Часто.

– Я так и думал. – Рёссель доволен ответом. – От тебя пахнет одиночеством.

Только не делать резких движений.

– Я ждал другого человека… ее зовут Рами. Алис Рами.

– Никакой Рами в больнице нет.

– Я знаю… она называет себя Бланкер. Мария Бланкер.

Рёссель раздраженно заворочался на заднем сиденье:

– Ты ничего не знаешь. Мария Бланкер – не Рами. Это ее сестра. И палата ее на третьем этаже.

– Сестра Рами?

– Я-то знаю все, – спокойно и уверенно сказал Рёссель у него за спиной. – Я слушаю, читаю письма, складываю простенькие пазлы… Я знаю все и про всех.

– Я писал Марии Бланкер. И она отвечала.

– Письма… это такая штука – никогда не знаешь, куда они попадут. Ты писал мне. Я платил Карлу… совсем немного, и он давал мне читать все письма. Все до единого, по выбору и без выбора. И я читал, читал, читал… А твое письмо отличалось от прочих, и мне стало любопытно. Так что я тебе ответил. Четвертый этаж, седьмое окно справа… Это моя палата. И ты подкинул мне этот приемничек и стал вызывать Белку. А я тебе отвечал. Да – выключу свет, нет – оставляю гореть. Помнишь?

Ян помнил.

Никакой Рами. Только Рёссель. Все время Рёссель.

Что он там написал, в этом письме? О чем нашептывал Ангелу?

Обо всем. Он-то думал, что говорит с Рами, и говорил обо всем. Так много чего было ей сказать…

– Значит, конец.

Ян беспредельно устал. На душе черная пустота. Но если он двинется с места, в шею вопьется бритва Рёсселя.

– Ничего подобного. Никакого конца. Самое начало. Все продолжается. – Рёссель внезапно опускает руку с бритвой. Лезвие исчезает из поля зрения, но он продолжает тихо, как будто говорит сам с собой: – Это чувство… пустая широкая дорога в ночи… чувство свободы. Пять лет вокруг меня были только стены и бетонная ограда. Пять лет… и все это позади. Я оставил все там.

Ян осторожно поворачивает голову:

– Все оставил там? И письма, которые тебе писали… их же, наверное, сотни. Тоже оставил?

– Само собой. Я же сказал – все.

– И письма Ханны Аронссон?

– Ханны… да. – Яну показалось, что Рёссель произнес это имя с удовольствием. – Тоже оставил. Ее ведь не было сегодня, правда? Она где-то еще?

Все ясно. Рёссель провел всех.

Он психопат. Он неспособен чувствовать вину, вспомнил Ян слова Лилиан. Единственное, что ему нужно, – всеобщее внимание.

Ян попытался представить Рёсселя в роли учителя. С этими мягкими, вкрадчивыми интонациями… наверное, его любили ученики. И не только ученики – он наверняка внушал доверие всем: прохожим на улицах, на дорогах, в кемпингах. Совершенно безобидный субъект.

Добрый день, меня зовут Иван, я сейчас в отпуске, а вообще я учитель… Не мог бы ты помочь мне занести вон тот стол в мой кемпер? Да-да, вон тот, он, похоже, никому не нужен. Кофейный, да… Я понимаю, время позднее, но, может быть, я могу пригласить на чашечку кофе? Или что-нибудь покрепче? У меня есть и пиво, и вино… Да, конечно, заходи первый, заноси свой край. Осторожно, там темно, вообще ничего не видно. Хорошо, проходи дальше…

В машине было очень тепло, но Яна зазнобило.

– Скоро поедем, – прошептал Рёссель ему в ухо. – Дорога такая широкая… попутешествуем вместе.

Ян собрал всю свою решимость:

– Мы должны ехать назад, в больницу.

– Зачем это?

– Затем, что люди начнут сходить с ума, зная, что ты… что ты на свободе.

Рёссель то ли закашлялся, то ли хохотнул.

– Тебе надо не обо мне думать… – Он помолчал. – Как раз то, о чем я говорил. Свобода выбора. Все дороги перед тобой. У меня есть чем заняться на свободе. Писать книги, замаливать грехи… Я им обещал рассказать, где их пропавший мальчик… это был бы хороший поступок, правда?

– Да. Очень хороший.

– Ну вот, видишь… а можно заняться и другими вещами. Такими, о которых предпочитают вслух не говорить. Тем, о чем ты все время думаешь.

У Яна пересохло во рту. Он, как завороженный, слушает мягкий, вкрадчивый голос.

– Ты меня совсем не знаешь. – Он решается наконец повернуть голову.

– Еще как знаю. Я тебя знаю. Ты мне все рассказал. И это хорошо… Всегда приятно поделиться секретами.

– У меня… – начал было Ян, но Рёссель прервал его:

– Так что выбирай.

– Что я должен выбирать?

– Ты же мечтаешь кое о чем, правда?

– О чем я мечтаю?

– Осуществить свои фантазии… – Рёссель показал на Ангела на переднем сиденье. – Я же слышал твои мечты. Кто-то сильно обидел тебя, когда ты был маленьким, и с тех пор ты мечтаешь о мести.

Ян смотрит на пустую дорогу. Ему хочется заткнуть уши и не слушать, но это не в его силах.

– И тебе надо выбрать между добром и злом… спасти семью Лилиан от мучений или отомстить обидчику. И что ты выберешь?

Ян молчит. Ему кажется, машина совершенно выстыла. Со всех сторон подступает непроглядный мрак.

– Мстителей делает случай… подворачивается случай, возможность отомстить… Но для этого должна быть почва. Фантазии… вроде твоих.

– Нет.

– Да. Ты мечтал заплатить кому-то той же монетой. Запереть мальчишку, например.

Ян покачал головой. Мрак, мрак… темная, бесконечная ночь.

– Не мальчишку…

– Мальчишку, мальчишку… ты будто смотришь фильм в голове, правда? У каждого есть свои любимые фантазии.

Ян кивает. Уж он-то это знает точно.