Читать книгу - "Главное управление - Андрей Алексеевич Молчанов"

эту черную публику разместили бы по назначению, за проволоку. Где за каждую испорченную лопату они бы головой отвечали. А братву и законников в неделю бы у стенки по всей стране кончили…

– А вот я их кончаю без команды, и меня обзывают беспредельщиком, – жалостливо откликнулся я.

– Надеюсь, команда последует, – задумчиво откликнулся генерал. – Рано или поздно. Дойдем до логического решения.

Я вскользь обернулся на Ольгу. Наши глаза встретились, и мы словно подтвердили мысленно свое понимание ролей в непринужденно развивающемся спектакле.

Она, наивная душа, думала, что приглашает к нам этаких сопричастных к культуре функционеров в погонах, духовно поднявшихся над серой толпой своих сослуживцев и подчиненных, в чем, собственно, были безраздельно уверены и сами приглашенные. Однако раскрепощающий сознание алкоголь сыграл свою коварную роль, обнажив те пласты, что таились за наносными поведенческими масками.

Перед нами были натуры жесткие, однобокие, призванные карать и надсматривать, и в этом состояла глубинная суть их натур. Но, с другой стороны, только такие и были способны противостоять миру криминала, отступающего лишь перед силой и беспощадностью. И, как ни крути, наша страна без таких ребят прожить бы и выжить не сумела.

– А если подумать, – сказал я, – то что толку гнобить эту заезжую публику? Ее надо организовать и учесть. Она уже отсюда не уйдет. Ее привели сюда процессы неумолимые, исторически оправданные. Крах СССР погубил десятки миллионов, не сумевших приспособиться к новой среде, где каждый оказался одинок и беззащитен, и каждый стал барахтаться на волнах социума сообразно бушующим вокруг него волнам обстоятельств. Ну а вакантные места пустыми не простаивают. И на них, естественно, обосновались пришельцы.

– Сгубили Россию, – вздохнул генерал.

– Да никто не сгубит ее. И никогда, – сказала Ольга. – Все она поглотит, все на места расставит и в очередной раз выживет. Конечно, преобразовавшись. А что в мире постоянно? Любая страна существует, пока сохраняется ее дух. А дух России в ее храмах. Я вчера была в церкви. Сколько людей, сколько молодых лиц… И ведь никто их силком туда не тащил…

– Вот это обнадеживает, – согласился, просветлев лицом, писатель, и мне невольно пришло в голову, что в России каждый еврей по-своему православный.

Времечко подвалило под час ночи, и пришла пора расходиться. Водители наших служебных машин уже почивали дома, вельможной спесью никто из нас отмечен не был, подчиненных мы не морили, а потому отправились на обочину ловить такси.

– Вы где обосновались? – спросил я, раскрывая перед гостями дверь подъезда. – В гостинице, у знакомых? А то, если что, вернемся, уместитесь у меня, без проблем.

– Да у меня теперь квартира в Москве, – обернувшись ко мне, озарился улыбкой генерал. В улыбке, как мне показалось, сквозила некоторая покровительственность. – Со следующей недели начинаю работать здесь…

С меня вмиг слетел хмель.

– И кем же? – осведомился я вежливо.

– Управление собственной безопасности министерства.

Опля! Вот это фортель!

Писатель, внимательно посмотрев на меня, с некоторым высокомерием, как мне тоже показалось, усмехнулся.

Собственно, не высокомерие а скорее тщеславие сквозило в его усмешке: дескать, вот мы какие, провинциалы, вами, напыщенными москвичами, недооцененные. Мы прыткие да расторопные, мы вас сто раз переплюнем и обскачем.

Ну и ладно. Меня хоть и переплюнь, и обскачи, только плевком не задень да не долбани копытом. И тут главное – самому не подставиться. А потому вмиг пронесся в памяти моей и сегодняшний наш разговор задушевный, и все слова в нем, и мои реакции и реплики, и подумалось, что вел я себя правильно, промахов не допустил и двусмысленности не посеял. Теперь уж – как Бог даст. И как шестеренки в мозгах генерала Федора Сергеевича провернутся. Или другом он мне станет влиятельным, или недругом подколодным.

Мы жались на темной холодной улице, голосуя на появляющиеся в темени фары машин, и тут перед нами притормозил патрульный «Форд» с боевой раскраской и с «люстрой» на крыше.

Из «Форда» вышли два сержанта с автоматами.

– Здравствуйте, граждане, предъявляем документики…

– Как вы, ребята, попали! – с чувством поведал я ночному дозору.

– Это почему?.. – нахмурившись, вздернул воинственно автомат один из патрульных.

– Придется довезти генерала и полковника домой, – сказал я.

Менты изучили наши ксивы. Вытянулись.

– Все ясно, базара нет… То есть разговоров, товарищ генерал, извините… Потеснимся, уместимся…

Глядя на стоп-сигналы притормозившей на дальнем светофоре милицейской машины, я в который раз удивился непредсказуемости нашей человеческой жизни, словно бы наперед зная, что сегодняшнее мое знакомство с нежданными гостями обязательно продолжится в будущем. И хотелось верить – устроил мне его мой ангел-хранитель. С наилучшими намерениями. И их, надеюсь, я оправдаю.

Вернулся домой.

– Какие они все-таки дуболомы! – встретила меня на пороге Ольга сокрушенной репликой. – Сделаны из поленьев. А этот… Вроде бы писатель, и неплохой, интересный, а уровень личности как у околоточного…

– Его пером, видимо, движут высшие силы, – выдвинул я тонкое предположение.

– А я сейчас его поняла, – сказала Ольга. – В его романах существуют надстройка и базис. Надстройка – увлекательные похождения различного рода персонажей, а базис – пропаганда полицейского мировоззрения.

– Это все частности, – ответил я. – А главное вот в чем: общественная природа стремится к равновесию. И обеспечивают таковое именно наши сегодняшние знакомцы.

– И только?

– Нет. В какой-то мере и интеллигенствующая публика, презирающая таких держиморд. Но интеллигентам тягаться с бандитами не с руки. И они с удовольствием предоставляют это другим. Ими презираемым и охаянным.

– Согласна. Но только как ты с ними уживаешься?.. Кстати, ну ты и актер! И неужели вот так каждый день, плечом к плечу… Это ведь каторга!

– У каждого свой театр, – сказал я. – Тебе куда сложнее. У меня хотя бы одна роль, а у тебя – вон сколько…

Филинов, окрыленный нащупанной нитью, ведущей к томящемуся в горних далях Чечни советнику президента, ежечасно требовал от меня продвижения в расследовании. Кроме того, о наших доблестных достижениях в данном вопросе он умудрился протрепаться в высоких сферах и был пойман за язык. Теперь обнадеженные им начальники в Администрации, не желавшие платить унизительный выкуп, измерявшийся несколькими миллионами долларов, давили на нас тяжким прессом, а потому мне пришлось лично участвовать в оперативных закавыках, покинув командный кабинет и с головой окунувшись в омут многотрудного сыска.

После того как кавказцы вошли в установленную квартиру, весь последующий день из нее никто не выходил. А вечером в разоренном жилище нашего ограбленного страдальца раздался телефонный звонок.

– Прочли твою маляву, – доложил ему развязный голос. – Восемь штук – мало!

– Больше нет, и эти деньги едва наскреб, – последовал твердый и неприязненный ответ.

– Десять давай! Последнее слово!

– Восемь