Читать книгу - "Пантера: время делать ставки - Наталья Корнилова"

— Нет, нерабочая версия, — перебила его я, — вы противоречите самому себе, Звягин. Видно, вам ужасно хочется найти Илью первым. Если он уже не у вас.

Звягин побледнел и вскинул было пистолет, но усилием воли смирил себя и с длинной натянутой улыбкой спросил:

— Конечно, я хочу его найти. Все-таки это сын моего босса, которому я предан. Похищать… зачем мне похищать его?

Не знаю, что произошло со мной в следующий момент. Наверно, сказалось влияние чертова Берта Сванидзе, любящего брякать чудовищные вещи в самый для того неподходящий момент.

— Ну, хотя бы затем, чтобы он не говорил отцу про вас с Камиллой, а еще лучше — не передал ему запись, где вы, господин Звягин, образно именуете ее, Камиллу, суккубом. Такое женское демоническое существо, как вы ей сами поясняли, отдыхая после секса.

Воцарилось молчание. Звягин словно окаменел. Кириллов, кажется, тоже не ожидавший такого оборота беседы, кашлянул и произнес:

— Ни хрена себе! Ты что, Леха, в самом деле оттопыриваешь жинку Сереброва? Я же тебе говорил, придурку, — не лезь, запалит она тебя! Она привыкла только своим сладким местом подмахивать, а в мозгах у нее пустота зияющая, так что зря это ты так с ней, ду-ри-ла…

Звягин молча повернулся к нему. Скрежетнули белые голливудские зубы. Вскинулась рука с зажатым в ней пистолетом, и грянул выстрел. Кириллов схватился за левую сторону груди. Сквозь его пальцы, конвульсивно комкающие рубашку, толчками выбивалась кровь. Колени парня подогнулись, и он, обернувшись вокруг собственной оси, ничком упал на пол.

Убит.

Звягин, кажется, и сам не понял, что он только что сотворил. Я увидела его перекошенные белые губы, сощуренные яростные глаза-щелки и поняла, что если в следующую секунду не предприму чего-либо очень решительного и кардинально меняющего ситуацию, то мне — конец. Такой глупый, бессмысленный, как и всякая смерть человека, вынужденного умирать в двадцать семь лет.

Я попыталась, растянувшись, достать до своей «беретты», которая вместе со всем содержимым моей выпотрошенной сумочки лежала на журнальном столике в полутора метрах от дивана. Тускло звякнула, натягиваясь, цепочка наручников, браслет рванул кожу запястья — и в то же самое мгновение Звягин врезал по столику ногой.

Стеклянная столешница разлетелась вдребезги. Столик сложился вдвое. Мои вещи посыпались на пол, пистолет отбросило почти что к окну.

— Ишь, сука! — негромко сквозь зубы проговорил Звягин. — Разгубастило ее! Видишь теперь, что со мной шутки плохи!

— За что ты его убил?..

— Его? Кириллова? За то, что болтал не по делу. — Звягин успокаивался. Его бледное лицо приобретало более живой оттенок, губы порозовели. Он налил себе полстакана виски, бросил кубик льда и выпил несколькими глотками. На зубах захрустел лед.

— Ну ты и псих, Звягин, — злобно сказала я, — кто тебя, дерганого такого, в охрану-то серебровскую взял? Да еще на ключевую должность? Нервный! Как ты теперь из этого дерьма выпутываться будешь-то? Ну, пристрелишь ты меня, ну, трупы заныкаешь, а дальше-то что? Все равно рано или поздно приплывешь!

— А ты молчи, — деревянным голосом сказал он, — откуда знаешь про нас с Камиллой?

— Да так, есть одна запись. Видео. Хорошее такое видео. В фильм категории XXX не стыдно вставить.

Он полуприкрыл глаза веками, отчего его лицо приобрело отстраненное и надменное выражение.

— Где она?

— Запись?

— Да.

— В надежном месте. И если ты меня убьешь, то она тут же попадет куда следует, — блефовала я.

— Уж не в полицию нравов ли? Дескать, как дядя с тетей себя плохо ведут…

Он еще и шутит!

— Ты сам представляешь, дорогой мой Звягин, куда и кому, — ответила я. — В конце концов, даже когда Ивана Алексеевича нет в городе, можно отправить ему по «электронке». А если видео его заинтересует, можно представить и подлинник.

— Су-ка! — раздельно выговорил он. — Значит, так. Я должен получить эту киношку.

— С удовольствием тебе ее отдам, если ты подскажешь, где мне найти Илью, — отозвалась я.

Он словно очнулся. Вскинул на меня тяжелый взгляд. В глазах плавали недоумение и злоба.

— Ты сама поняла, что сказала? — бросил он. — Откуда я знаю, где Илья? Зачем он мне нужен?

Я хотела проверить реакцию. Я сказала:

— Зачем? Ну, хотя бы затем, чтобы разъяснить ему запреты для детей до шестнадцати лет. Нельзя смотреть порнуху, а уж тем более снимать ее.

Звягин вскочил в кресле и выпучил на меня глаза. Таким возбужденным он не был даже в тот момент, когда убивал Кириллова. Тогда было холодное бешенство, а теперь — теперь было видно, что он ошеломлен. Оглушен тем, что я ему сказала, как мешком по голове. Да. Он ничего не знал. Он не знал, что Илья их выследил. Потому что сейчас он изумился совершенно искренне, и он не притворялся: ТАК сыграть нельзя. Ведь не Смоктуновский же он!

— Как? Иль… Иль-я? — густо запинаясь, пробормотал он. Его лицо пошло багровыми пятнами. — Он… это он нас с Камиллой?.. Он — на камеру?

— Совершенно верно, — сказала я, почти против воли наслаждаясь его замешательством, чувствуя себя сильнее, хотя он сидел с пистолетом в руке, из которого только что застрелил человека, а я корчилась на диване, прикованная к батарее наручниками. — Все так и есть, Алексей Игоревич. Илюша вообще очень развитый мальчик. Мало ли в чем он еще мог уличить своих домашних?

— Брешешь… — пробормотал Звягин. — Что ты знаешь… откуда ты знаешь… брешешь!

— Господин Звягин, так мы ни до чего не договоримся. Вы, конечно, можете меня убить. У вас это получается удивительно элегантно и, главное, безо всякого повода. Но лучше бы вам этого не делать. Зачем вам нужно, чтобы Иван Алексеевич наслаждался операторским мастерством своего сына? Серебров человек ревнивый, горячий, сама видела. Он вас размажет. Или не так?

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я подумаю. Ты пока тоже поразмышляй.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив меня наедине с трупом Кириллова. Я печально посмотрела на тело убитого. Честно говоря, несмотря на гнусную выходку этого типа с ролью автоинспектора, Кириллов мне даже понравился. По крайней мере, я бы предпочла, чтобы он стоял в комнате в добром здравии, а вместо него валялся этот гнусный красавчик, начальник серебровской охраны Звягин.

Впрочем, у Кириллова не оставалось более никаких проблем в связи с безвременной кончиной, в то время как у меня этих проблем был вагон и маленькая тележка. Однако же их можно было как-то решить. С этой мыслью я осмотрела наручники, которыми меня приковали к батарее.

…Откровенно говоря, Звягин поступил очень опрометчиво, оставив меня одну. Он, верно, подумал, что я окрылена простенькой надеждой променять свою жизнь на «киношку». Подумал, что я не рискну ничего предпринять из опасения навлечь на себя его гнев. Ах. Алексей Игоревич, Алексей Игоревич! Не вы первый столь самонадеянны.