Читать книгу - "Пантера: время делать ставки - Наталья Корнилова"

— А теперь, Коломенцев, будут судить тебя.

— Это верно. Но все ж я получил удовольствие от того, как один мой обидчик судит другого за убийство третьего. Помнишь, Сванидзе, девяносто шестой, когда Серебров с Шульгиным разыграли пантомиму с покушением, ты вел деланое следствие, а сел — я.

— Невинный агнец, — подала голос я.

Он сверкнул на меня глазами:

— А что, невинный! Конкретно в том эпизоде я был невиновен. А меня посадили! А многих из наших, кого сдал Серебров, перестреляли. Вот, я отплатил им той же монетой. Если бы не вы, сударыня, — с неожиданной галантностью оборотился он ко мне, — то я сейчас бы спокойно попрощался с Ноябриной и уехал за границу. У меня все было подготовлено как раз к сегодняшнему дню.

— Вот актерство тебя и погубило, — сказала я. — Переиграл. Нужно было драпать, а не строить из себя короля Лира в изгнании. Ну что — рассказывай.

— Что рассказывать-то?

— Как дошел до жизни такой. В принципе, я и так все про тебя выяснила, мне только нужно выяснить несколько моментов. Вот один из них.

И я бросила на колени Коломенцеву фотографию, взятую у доктора Сенникова. На ней растерянно улыбался своими железными — настоящими железными! — зубами Алексаша. Подлинный Александр Клепин. Подлинность фотографии подтверждалась надписью на обороте кривыми печатными буквами: «Саша в Туле, ноябрь 2001 года».

— Откуда взял? — спросила я. — Ну, рассказывай. И Ноябрина Михайловна тебя послушает.

— А что тут рассказывать? — пробормотал Коломенцев. — И нечего тут рассказывать. Когда я сбежал из колонии, она под Краснодаром, то добрался до Сочи, к Звягину, и совершенно случайно наткнулся на них. Я в какой-то сарай заполз и там заснул, а утром проснулся от голосов. Сарай тетке Клепиных принадлежал, а мужик по телосложению был — моя копия. А когда я узнал, что они — родственники Сереброва, то подумал, что такие совпадения бывают раз в жизни и надо ими воспользоваться. Я выкрал фотографию этого Александра. Весь день пролежал в сарае, слушал, как они общаются, на ус мотал. А потом подумал, что я бы без труда сыграл этого Алексашу. Фигура у него в точности как у меня, с женой он не спит, потому как пять лет импотент. Жена рассеянная, глуховатая, подслеповатая, сын — недоразвитый. Не узнают, подумал. И ведь потом все оправдалось! — Коломенцев бросил быстрый взгляд на неподвижную Ноябрину Михайловну. — Потом я пошел к Звягину и…

— Это все известно. Он сделал тебе операцию, ассистировал Сенников, ты валялся в клинике две недели, а потом убил Звягина, чтобы не оставлять свидетеля, и сбежал. Жил в Сочи?

— В Сочи. Наблюдал за своим прототипом. Перенимал его походку, тембр, манеру разговаривать. Привычки. Два месяца наблюдал. Два месяца они в Сочи жили, а, недурно! А еще жаловались на Сереброва! А сами на его денежки на югах круглое лето. Ваня всегда был человек щедрый.

— Продолжайте, — сухо сказал Сванидзе.

— В один прекрасный день Клепин пошел купаться, — продолжал Коломенцев. — Кстати, пьяный. Я поднырнул к нему и потянул за ноги. Ну, понимаете… Когда все закончилось, я надел клепинские плавки и вышел на берег.

— А труп?

— Давайте не будем при дамах, — сказал Коломенцев. — От трупа пришлось избавляться сложным и очень неприятным путем. Я потом скажу для протокола.

— Какие мы галантные! О дамах думаем. Ну, дальше.

— А дальше вы знаете. Мы же с вами ехали в купе. Вместе. Вы еще так ловко угадывали мою профессию, гражданин начальник. Что и говорить, Шерлок Холмс из вас никудышный. Ну, продолжу. Толчок всем нынешним событиям дало исчезновение Илюши. Я подбил Ноябрину обратиться к Шульгину. Тут же удачно приплелись и вы, Сванидзе. Я все просчитал. Я позвонил Сереброву в Милан и, представившись своим настоящим именем, сказал, что его сын похищен и находится у Шульгина. Доказательства, сказал я, будут представлены в Москве. Для этого Серебров должен был приехать в половине одиннадцатого вечера к Шульгину в офис. Но в тот же день у меня возникла накладка. Я сидел в спальне у Сереброва и разбирал его вещи. Вошел Игнат, сказал: «Зачем ты убил моего отца?» Узнал. Определил. Понятно, что после этого мне ничего не оставалось, как…

— Понятно. Имитация похищения была недурной. Что мы еще могли подумать? А дворник Калабаев на свою беду стал свидетелем вашего преступления. И вы убили его любимым оружием, тем же, что и доктора Звягина, — заточкой, выполненной из железной школьной линейки. А после этого отправились к Шульгину и… что вы ему там говорили?

— Разную чушь. Это неважно. Он сам вам скажет. Когда очухается. Я разыграл очень милую сценку. Вы даже не представляете, какое лицо было у Родион Потапыча, когда бедный трясущийся родственник вынырнул из-за кресла с собственным его пистолетом и уложил Сереброва! Кстати, пистолет он мне сам показывал, говоря, что никого не боится, что у него всегда при себе заряженный пистолет. И ящик выдвигал. Ну вот, собственно, и все. Даже то, что вы, — повернулся он ко мне, — как-то вычислили меня… впрочем, я сам виноват, когда при побеге из клиники потерял фотку. Ее, конечно, Сенников подобрал?

— Он.

— Ну и ладно. Кстати, Шульгина бы посадили, если бы вы меня не поймали. Но я и сейчас доволен! Все свое получили.

В этот момент Ноябрина Михайловна подняла голову. В ее припухлых красных, заплаканных глазах не было ненависти. Просто — несоизмеримая усталость. Она взглянула на убийцу своей семьи и произнесла:

— Что… и я получила свое… С-саша?

Я отвернулась…