Читать книгу - "Памятка убийцы - Алексей Викторович Макеев"

Баранова посмотрела на нее с сочувствием и выразительно скосила глаз на куривших поодаль холостых сельчан. Такую неприспособленную девку надо сватать городскому соседу, который нарочно установил мангал, баню и надувной бассейн впритык к забору, чтобы Баранова с дочерью не упускали возможности созерцать его румяное тело, стремительно несущееся из парной в детскую купальню, и нюхали его шашлыки. Запах которых Барановой все-таки удалось победить, установив со своей стороны забора ящик для компоста. В летние вечера, когда к соседу приезжали гости и он нырял в купель не один, Вера Семеновна с дочерью выходили мешать компост.

– У берега, дочк, рыбы нет. Наши все в протоки за островами едут, – преувеличенно громко, как обычно общалась с глухой свекровью, ответила Баранова. И облегченно выдохнула, похвалив себя за то, что смогла предупредить о никчемности выпендрежной городской невесты парней.

– Ясно, – кивнула Леля. – Вы говорите, дождь был?

Баранова одобрительно опустила руку ей на предплечье:

– Проливно-о-ой! Они в итоге подплыли к той большой иве и напротив встали.

От холостяцкой группы не укрылось, что Лиля пошла к дереву, на которое указала Баранова. Словно сестра-близнец слушала ее через сестру.

– А потом?

– Да завязли в водорослях. Их ж полно тут!

– Растения оплели мотор?

– Трава намоталась, да. Дочк, какая ты умная! – Брачные акции Лели на личном барановском рынке стремительно возросли. – Работаешь, наверно?

– Судмедэкспертом, – серьезно кивнула Леля. – Режу людей. Достаю из них мух.

Баранова сникла:

– А сестра?

– Вместе режем. И изучаем мух и червей. Личинок любим. Она тоже судмедэксперт.

Вера Семеновна мысленно перекрестилась, что у нее не сын. И даже пожалела вдыхающего аромат ее компоста по выходным соседа.

– Бородатый, худой такой, вылез чинить мотор. Тот, что покрепче, на нос лодки сел. Весла взял. Дождевик надел.

– А никто из пристаннских к берегу, когда они рыбачить стали, не подходил?

– Да не удили они совсем. Так и ковырялись в моторе, – снисходительно произнесла Баранова. – Один в воде торчал, второй командовал на носу. Удочки достать не успели. Потом бородатый закричал. На стекляшку, что ль, наступил? И, видать, мотор заработал. Но я почти ничего не слыхала от воды. Дождь сильнее полил. Когда в дом заходила, видала с крыльца, что второй вроде тоже в воду прыгнул. Знамо дело. «Помогать, значит», – думаю.

– Так. А потом?

– А потом мне глядеть надоело. Я еще не завтракала. Оголодала, – Берегова закатила глаза, – вся. С крыльца на огород за помидорой пошла. – Баранова указала на свой забор. – Я, если лень готовить, «бычье сердце» чесноком посыплю. Подсолнечным маслом залью.

– Это какой-то ритуал сатанинский? – смутилась Леля. Слушавшая ее через наушник Лиля тоже застыла от ужаса в ивах.

– Че это? – Старуха насторожилась. – Вся деревня так ест. Даже городские. Дочка, бывает, не наестся, я ей полбу даю.

– Завтрак – важный этап приема пищи у вас в деревне, я поняла, – скромно опустила глаза в телефон Леля, пытаясь понять, каким образом удар по лбу – и чем, кстати, ложкой или чем-нибудь потяжелее – может угнетающе воздействовать на аппетит.

– Ну.

– Ну и все! – Вера Семеновна показала сухие ладони. – А потом, как дождь стих, распогодилось. Детишки Андреевых, – она указала на другой дом у пляжа, – купаться пришли. Хорошо, мать с ними была. Она эти ноги-руки в воде сразу углядела и давай народ звать. Я прибежала. Дочь моя, Катя. Она в тот день не торговала ягодой у дороги. Отец Андреевых. Козыревы как раз с магазина шли. И отец Хрисанф, само собою. Без него здесь ни одно событие не обходится. – Она перекрестилась. – С Божьей помощью.

– А где живут Козыревы?

– На Амбарной улице. У бассейна «Тихая пристань».

– А священник?

Баранова посмеялась:

– Где ему и положено быть.

Леля подняла бровь:

– В раю?

В ее ухе раздались смешок и шепот сестры:

– Ну, ты даешь!

– Так где, вы говорите, проживает отец Хрисанф?

– В саду у церкви. – Баранова нехотя указала на раскидистые деревья за высоким кирпичным забором и большой белый храм с зелеными куполами. Словно ответив ей, на высокой башне неохотно, но величественно заворочался тяжелый язык большого колокола. Маленькая фигурка звонаря в черной рясе задергалась на веревках, как марионетка.

– Это батюшка там… играет?

Баранова наморщила лоб и сдвинула брови.

– Звонит.

– Понятно.

– Поближе к реке их с матушкой Валентиной домик стоит.

Баранова уперла в кочку ногу в калоше и важно сложила руки на животе, похожем на спрятанный под цветастым платьем спасательный круг. Суровый взгляд, упертый в Лелю, выражал классическое «Нам ваши дочки и даром не нать, и с деньгами не нать!».

К ее сожалению, городская фря не испытывала от такой комплексной невербалики ни малейшей тени смущения. Леля рассматривала дом, находящийся от жилья сельского священника не многим дальше, чем надувной бассейн соседа Веры Семеновны Барановой и любовно заготовленный ею к его воскресным шашлыкам компост.

Показавшееся из-за облаков солнце осветило металлический флюгер в виде изображения Иисуса Христа с полотнищ древнерусских военных хоругвей на голубой черепичной крыше старой, аккуратно обшитой деревом даче с эркером с арочными окнами, за которыми колыхались светлые льняные занавески. На подъездной дорожке у чугунных ворот стояла припаркованная машина, в которой Леля узнала бронзовый Nissan Juke лучшего адвоката-«уголовщика» области Елены Леонардовны Супрун, на котором они с сестрой и друзьями накануне едва успели на церемонию прощания с Лизой в «Нейротраур».

– Здесь, – Леля указала на калитку у ворот, – тоже живет кто-то из церкви?

Баранова посмотрела на нее насмешливо:

– Не про честь нашего дьяка такой дом. И машины у него нету. На автобусе в город ездит. Салтычихин это дом. Писаки, которая дочь в могилу свела и в тюрьме за это сидела. Ведьмы.

– Спасибо за помощь, – протараторила Леля. – Мы со всеми поговорим.

Вскоре она присоединилась к сестре, присевшей на корточки под раскинувшейся, как зеленый остров у речной воды, ивы.

– Отсюда виден только один дом, – довольно кивнула на православный флюгер Лиля. – И еще кое-что. – Она указала на узкую тропинку к забору в оплетших пригорок мясистых нитях клевера и хмеля. – Что скажешь?

– Что Рюмин и Грецев сюда не рыбачить приезжали, а следить из укрытия за Озеркиной, которая как раз вышла из тюрьмы по УДО.

– Но дружбу со своим именитым адвокатом, как мы видим, до сих пор водит, – привычно подхватила ее мысль Лиля.

– Не то слово, – согласилась с сестрой Леля.

– В день смерти они, похоже, планировали пробраться в дом, потому на заре и явились, – продолжила Лиля перебрасываться в пинг-понг догадками с близняшкой.

– Но