Читать книгу - "Идеальная девушка - Рут Уэйр"

– никакого ответа. Она дает отбой и пишет сообщение: «Позвони мне. Срочно».

Потом, чуть не плача, опускает телефон на колени. Слезы наворачиваются не только потому, что Уилл не отвечает. Есть и другие причины. Так, например, она подвергла опасности ребенка, начав собственное расследование смерти Эйприл. В то же время Ханна понимает, что просто не смогла бы провести следующие шестнадцать недель в состоянии мучительной неопределенности, преследуемая мыслями о том, что когда-то видела и о чем узнала в последнее время. Нужно доказать, что Джерайнт с его опасениями неправ, и оставить этот этап жизни позади. Ребенок трепыхается в животе, прибор тихо шипит, сердцебиение учащается.

– А еще кто-нибудь есть? – спрашивает Новембер. – Я имею в виду, кто-нибудь, кому можно позвонить?

Ханна качает головой:

– Нет. Мама живет слишком далеко. Если вам пора уходить…

– Я не уйду, – решительно отвечает Новембер. – По крайней мере, пока вас не выпишут. Если вы не хотите, чтобы я здесь сидела, могу подождать в машине. Я понимаю, что вам неловко – мы почти незнакомы.

– Нет, я рада, что вы со мной. Мне приятно… поговорить.

– Отлично. – Новембер складывает руки на груди. – Тогда я останусь.

На несколько минут устанавливается тишина, нарушаемая только пощелкиванием работающих приборов и отголосками тихой беседы двух женщин в соседнем отсеке.

– Ее мог убить доктор Майерс, – внезапно говорит Ханна. Именно эта мысль терзала ее с того самого момента в отеле. Способность высказать предположение приносит облегчение и в то же время придает догадке реальную силу. – Мой преподаватель жил на той же лестничной площадке и мог войти в нашу комнату после ухода Невилла, но еще до моего с Хью появления. Джерайнт прав. Если Майерс спал с Эйприл и она, студентка, от него забеременела, это могло послужить мотивом, а тут вдруг и возможность подвернулась. Невилла приговорили, потому что кроме него, как решил суд, убить Эйприл было некому. Однако реального повода для убийства у него не было. Майерс же – единственный, кто мог незаметно проникнуть в квартиру.

– Интересно, его хотя бы вызывали на допрос? – мрачно интересуется Новембер. – Полиция наверняка расспрашивала его, не слышал ли он какого-нибудь подозрительного шума. Однако под подозрение он вряд ли попал.

– Не знаю. Я ни разу не видела его в суде. Правда, мне не позволялось встречаться с другими…

Она замолкает. Жужжит лежащий на коленях телефон. Ханна уменьшила громкость звонка из уважения к больничным порядкам. Звонит Уилл. Слава богу!

– Уилл!

– Ханна! – произносит он, тяжело дыша. – Я получил твое сообщение. Плавать ходил. Что случилось? У тебя все в порядке?

Ханна сжимает зубы. Уиллу не понравится то, что она сейчас скажет.

– Я… я упала в обморок. И сейчас в родильном отделении на обследовании.

Повисает длинная пауза. Ханна чувствует, что муж пытается сдержать себя, не запаниковать, чтобы не расстроить ее еще больше, особенно учитывая их недавнюю ссору.

– Хорошо. Слушай… я могу приехать через… – Звук голоса слабеет – Уилл, видимо, смотрит на экран телефона, пытается рассчитать, сколько времени займет поездка, – затем снова становится громче, – …через двадцать или двадцать пять минут.

– Надеюсь, меня выпишут раньше. – Ханна смотрит на настенные часы. – Сказали, что будут наблюдать за мной около получаса, а прошло уже почти тридцать минут. Давай я позвоню тебе, когда буду знать точно?

– Хорошо, – озабоченным тоном говорит Уилл, он явно старается не показывать тревогу. – Я люблю тебя и…

– Да?

– И хочу сказать, что я действительно сожалею из-за… ну, ты сама знаешь, из-за чего.

– Все хорошо. – Посторонним невдомек, о чем идет речь, но Ханне понятно, что муж имеет в виду их ссору. Ей очень хотелось бы, чтобы Уилл сейчас оказался рядом. – Ты не виноват.

– Ладно, – отвечает он не очень уверенно. – Целую.

– Я тебя тоже.

Ханна дает отбой. Новембер отодвинулась в сторону, стараясь по возможности не прислушиваться к разговору, но теперь оборачивается:

– Все в порядке?

– Кажется, да.

Дверная ручка опускается, в отсек входит улыбающаяся акушерка с папкой-планшетом.

– Ханна де Шастэнь?

– Да, – отвечает Ханна. Она напряженно выпрямляется в кресле, скрипит пластик. – Это я.

– Отлично. Можно вас на минутку?

– Я подожду в коридоре, – тактично предлагает Новембер, берет сумку и покидает отсек.

Врач занимает освободившийся стул, листает записи и смотрит на показания монитора.

– Я слышала, что вам стало дурно? – спрашивает она наконец.

Ханна кивает.

– Не знаю… какой-то легкий приступ. Вероятно, из-за низкого давления. Сейчас я чувствую себя нормально.

– Хорошая новость то, что вы в порядке и ребенок тоже. Все показатели очень даже неплохи, моча чистая, но… надо следить за вашим давлением.

– Что вы имеете в виду?

– На последних приемах оно повышалось, и нам не нравится его теперешний уровень.

– Что-что? Ничего не понимаю. Врач в отеле говорил, что люди падают в обморок из-за низкого давления.

– Ваше давление, боюсь, нельзя назвать низким. Оно оставалось повышенным последние несколько раз, когда вы проверялись, верно?

– Да, но… на то были свои причины. – К горлу Ханны подступают слезы, она стремится их удержать. Ах, почему с ней нет сейчас Уилла? – Я торопилась.

– Головные боли не мучают? Свет глаза не режет? Голова не кружится?

– Нет! Кроме сегодняшнего дня, разумеется. Я чувствую себя совершенно нормально.

– И все-таки давление лучше снизить. Я пропишу вам метилдопу, это очень надежное лекарство, мы даем его беременным женщинам много лет.

– Вы шутите? – Ханну охватывает отчаяние, ноющее чувство вины и злости на собственный предающий ее организм. – Лекарство? Я не хочу принимать таблетки. Нельзя ли… не знаю… отнестись к этому без паники?

– Средство очень хорошее, – настаивает врач, стараясь успокоить Ханну.

Ханна это понимает, но не успокаивается. Сердце стучит как ненормальное, пики на мониторе подскакивают все выше и выше. Она вновь ощущает отвратительное сползание в неизвестность, как после смерти Эйприл, будто события затягивают ее в стремительный водоворот и жизнь выходит из-под контроля. Только сейчас ей говорят, куда идти, что делать и как себя чувствовать, не полицейские, а врачи в белых халатах. Проблема в том, что эту понятливую, жалостливую улыбку Ханна видела уже много раз.

– Нет! – решительно произносит она. – Я не согласна.

– Ваш ребенок в порядке, – ласково увещевает врач. – Я понимаю ваше огорчение…

– Я ничуть не огорчена! – взрывается Ханна, хотя отчасти понимает: это неправда. Хоть плачь, хоть смейся. Однако плакать нельзя. Ханна делает глубокий вдох. – Извините. Я действительно немного расстроена. Всего неделю назад все шло нормально, а сейчас как будто…

Как будто кто-то пришел, все решил за нее и толкает туда, куда она идти не хочет, но не в силах воспротивиться.

Вот что