Читать книгу - "Идеальная девушка - Рут Уэйр"

позолоченной маркизой, Ханна дрожит от холода и отряхивает зонтик. Швейцар открывает перед Ханной огромную сверкающую дверь, и на мгновение она вдруг переносится в частный клуб в Оксфорде, где добряк швейцар предложил вызвать для нее такси на деньги папы Эйприл. Ханна зажмуривается. Лучше сейчас об этом не думать. Она уже жалеет, что согласилась прийти, не расспросив Джерайнта как следует.

– Позвольте взять ваш зонт, мадам? – спрашивает швейцар.

Ханна знает, что если отдаст его, то потом обязательно забудет, и отрицательно качает головой:

– Нет, спасибо. Я лучше оставлю его при себе. Хорошо?

– Разумеется.

Швейцар протягивает целлофановый рукав, и Ханна вкладывает в него зонт, мысленно отметив, что капать будет не столько с зонта, сколько с нее самой.

Фойе огромно, сплошь мрамор и позолота, и напоминает операционный зал банка. В центре с потолка свисает мощная люстра. По правую руку наверх ведет широкая изогнутая лестница. На ней происходит какая-то фотосессия – гигантский золоченый зонт отражает свет в сторону верхней площадки, где на фоне изящных перил стоит женщина, которую снимают.

– Отлично! – доносится до Ханны. – А теперь отклонитесь назад, держась за перила. Подбородок немного вперед.

Кафе примостилось под изгибом лестницы. Ханна идет по мраморному полу, с отвращением сознавая, что с плаща и крысиных хвостиков волос срываются капли воды. Свернув за выступ лестничной опоры, она видит за маленьким столиком Джерайнта, тыкающего пальцем в экран смартфона. Увидев ее, журналист вскакивает с радостным возгласом:

– Ханна! Спасибо, что пришли. Позвольте заказать вам кофе?

Ханна не торопится с ответом. Интуиция советует не принимать от Джерайнта никаких знаков внимания, с другой стороны, это он пригласил ее сюда, а главное, если заплатит не она, то ей не придется ждать, пока принесут счет, если вдруг захочется уйти побыстрее.

– Да, – наконец соглашается она. – Э-э… капучино без кофеина и, пожалуй, бискотто, если тут есть.

У нее слегка кружится голова. Мало сахара в крови? Гинеколог во время последнего приема предупреждала о такой вероятности и рекомендовала делать небольшие перекусы.

– Новембер только что прислала эсэмэску, – говорит Джерайнт. – Освободится через пять минут. Они уже сворачиваются. Ладно, пойду сделаю заказ. Через секунду вернусь.

Журналист уходит к стойке. Ханна же все еще задается вопросом, не зря ли ввязалась в эту историю.

Джерайнт возвращается с большущим стаканом зеленого сока и бискотто. Он останавливается и смотрит на кого-то за спиной Ханны.

– А-а! Превосходно. Теперь все на месте, – говорит он довольным тоном. – Ханна, это Новембер Рейн. Новембер, это Ханна де Шастэнь, в прошлом известная вам как Ханна Джонс.

Ханна встает, оборачивается и чувствует, как земля уходит из-под ног.

Перед ней стоит гибкая, невыразимо красивая и невероятно живая… Эйприл.

После

Ханна вот-вот упадет в обморок. Голова кружится, в ушах шумит. Она обеими руками хватается за край столика, пытаясь удержаться на ногах, внушить себе, что такого не может быть.

– Ханна? – доносится озабоченный голос Джерайнта. – Ханна, вам нехорошо?

– Привет! – произносит девушка, делая шаг навстречу и пряча мобильник в карман шелковых дамских шаровар. Лабутены стучат по мраморному полу. Она протягивает Ханне руку. – Привет, меня зовут Новембер. Рада вас видеть.

Будто по щелчку пальцев все изменяется. Ханна не может сказать, что именно разрушило наваждение – голос девушки, очень похожий на голос Эйприл, но все же не такой, или что-то в ее взгляде. Выражение лица Новембер невозможно истолковать двояко – она определенно никогда прежде не видела Ханну, и даже Эйприл, заправская актриса, не смогла бы столь успешно притвориться.

– К-кто вы? – произносит Ханна резче, чем хотела. Вопрос звучит как хриплое обвинение.

– О боже, – восклицает Джерайнт, только сейчас поняв, что происходит. – Прошу прощения, мне следовало вас предупредить. Я думал, что вы в курсе. Новембер – сестра Эйприл.

Ханна моргает. Потом медленно-медленно опускается на стул. Девушка садится напротив, ее мягкая, грустная улыбка так похожа на улыбку Эйприл… Впрочем, у нее нет ямочек на щеках, и Ханна успокаивается, ведь этот факт служит доказательством, что Новембер и Эйприл разные люди. Присмотревшись, Ханна вдобавок понимает, что девушка напротив слишком молода. Она ближе к той Эйприл, какой ее запомнила Ханна, чем к той, какой подруга была бы сейчас, если бы осталась в живых. Новембер вряд ли больше двадцати двух или двадцати трех лет.

– Очень жаль, что мы ни разу не встретились, – говорит Новембер. – Я, разумеется, слышала о вас от Эйприл. Умоляла ее взять меня с собой в Оксфорд, но в то время я была всего лишь ее сопливой младшей сестренкой. Потом родители старались оградить меня от недобрых новостей. Мне не разрешали появляться в суде и на публике. Честно говоря, я их прекрасно понимаю. Мне тогда было всего одиннадцать или двенадцать лет.

– Мне тоже очень жаль, – отвечает Ханна. Она все еще пытается прийти в себя от потрясения. Прошло столько лет, и вот тебе на – сестра Эйприл! Как там Джерайнт ее представил? Новембер Рейн? – Извините, Джерайнт сказал, что ваша фамилия Рейн. Вы ее сменили?

– А-а… – смущенно усмехается Новембер, откидывая с глаз коротко подстриженные светлые волосы. В ушах висят клипсы с длинными, почти до ее обнаженных загорелых плеч, перьями. – Рейн, можно сказать, мой профессиональный псевдоним. Я инфлюенсер «Инстаграма», а фамилия Кларк-Кливден… помимо того, что гламурна, так еще и связана с известной историей. Фамилию Рейн я взяла в шутку. Вы наверняка знаете эту песню. К тому же она оттеняет мое имя – Новембер.

Ханна вдруг понимает, кто был объектом фотосессии, почему выбран такой дорогой отель, что стоит за неброской элегантностью Новембер. Даже она, Ханна, редко заглядывающая в «Инстаграм», разве только чтобы помучить себя воспоминаниями об Эйприл, слышала об инфлюенсере в области косметики по имени Новембер Рейн.

– Я всю неделю находилась в Эдинбурге на съемках «Ди энд Джи». Как видно, нас свел счастливый случай. Когда Джерайнт сообщил, что вы живете здесь, и спросил, не хочу ли я встретиться, то…

Девушка пожимает плечами. Официант приносит черный кофе для Джерайнта и капучино для Ханны, возникает небольшая пауза. Они передают друг другу чашки, Ханна отказывается от сахара.

Когда официант уходит, Ханна набирает в легкие воздуха. У нее накопилось много вопросов к Новембер, есть масса тем для обсуждения, однако главный вопрос приходится задавать в лоб – времени слишком мало.

– Новембер, прошу извинить, что спрашиваю прямо, но мне скоро возвращаться на работу. Джерайнт говорил, вы что-то знаете… насчет вскрытия?

Новембер кивает:

– Знаю, но не все. Ясно, что никто не стал бы делиться с двенадцатилетней