Читать книгу - "Искатель, 2001 № 04 - Журнал «Искатель»"

— Вы имеете в виду из прошлого? Из того самого пиратского времени? Да что вы говорите! Никогда не слышал ничего более абсурдного!

— Абсурд или не абсурд, но это — правда. Вот почему я показывал ему машины. До этого момента он мог играть, но я внимательно следил за ним: его испуг при виде моторов не был игрой. Человек в самом деле был в ужасе. Этот человек действительно служит Викарию из Пещеры Скелетов и думает, что до сих пор служит ему.

— Но послушайте! Прошло несколько веков с тех пор, как…

— Не для Свэйна. И мне интересно, как прошли эти века для Викария.

— Но… но это невозможно, — прошептал ошеломленный Бернард, — тогда что же…

Веллер с бледным лицом расхаживал по каюте.

— Многое есть на земле и в аду…

— Ради всего святого! Перестаньте цитировать Шекспира и думайте, думайте!

— Единственное, что мне приходит в голову — нужно немедленно возвращаться в Нью-Йорк.

— Приказ уже отдан.

— Одно очевидно. Мы столкнулись с чем-то нелогичным, необъяснимым и должны это признать. Пока не выясним, что произошло, ничего другого нам не остается. Думаю, тут случилась какая-то ошибка со временем.

— Ошибка со временем? Как время может ошибаться?

— Такое бывало. Подобные случаи известны, например, во Франции.

— Перестаньте, какая связь между Францией и этим коротышкой на нашей палубе! — воскликнул несчастный Бернард.

— Никакой. Я просто хочу посмотреть на нашу ситуацию под другим углом зрения.

— Должно же быть какое-то логическое объяснение.

— Надеюсь, мы доживем до того времени, когда сможем это понять, — мрачно сказал Веллер.

— Вы серьезно думаете, что наши жизни в опасности?

— Допустим, моряк-коротышка возник из фантастического дыма, — ответил Веллер. — Но нет ничего нереального в той ране, которая от удара сабли возникла на груди Томпсона. Если бы острие ударило точнее, Томпсон был бы мертв — и это уже не волшебная сказка.

— Но что же нам делать?

— Как можно скорее возвращаться в порт.

Именно в этот момент появился капитан Натан. Бернард и Веллер увидели, как он смущен и встревожен.

— Что такое? Что случилось? — резко спросил Бернард.

— Корабль, сэр. Что-то серьезное произошло с кораблем.

— Что? Что именно?

— Яхта перестала слушаться.

— Но это же абсурд! — воскликнул Бернард.

— Конечно, сэр. Но факт есть факт — корабль не слушается. Мы как будто в тисках — какое-то магнитное поле… Я ничего подобного никогда не испытывал.

— Короче, — сказал Веллер, — вы не можете повернуть?

— Именно так. Штурвал проворачивается, а яхта — стоит на прежнем курсе. Стоит — и не слушается руля.

— Это невозможно… невозможно, — изумленно бормотал Веллер.

— Но это так, сэр. Еще одна вещь. Когда яхта перестала слушаться, я остановил мотор, поняв наконец, что если мы не можем повернуть назад, мы не двинемся и вперед.

— И?

— Из этого не вышло ничего хорошего.

— Не надо было останавливать моторы? — недоверчиво спросил Бернард.

— Точно так. Яхта продолжала движение вперед по прямой — по прежнему курсу… и с прежней скоростью.

Бернард удрученно посмотрел на доктора Веллера.

— Господи, спаси нас! — чуть слышно произнес он.

Солнце уже поднялось высоко. Бернард стоял у перил ограждения и мрачно смотрел на море. Он наблюдал за пенистым следом, который оставлял корабль. Мотор давно уже молчал. Ветра не было. Однако корабль взрезал поверхность моря.

Бернард повернулся при звуках шагов приближающегося доктора Веллера. Веллер посмотрел на часы и сказал:

— По крайней мере, хоть это… чем бы ни была эта ловушка… она не меняет нашего времени.

Бернард посмотрел на свои часы.

— Десять минут одиннадцатого.

— Время идет.

— Вы заглядывали к Марсии?

— Да. Она проснулась. Думаю, вам неплохо было бы спуститься и поговорить с ней.

— Вы считаете, что надо сделать еще один укол?

Веллер насупился и покачал головой.

— Не вижу причины давать ей снотворное. Некоторое время она будет и так слегка не в себе.

— Но это может уберечь ее от возможной истерики?

— Именно так. Но вам лучше спуститься вниз.

— Как себя ведет наш посетитель?

— Опять петушится, продолжает настаивать на том, что все изменится, когда здесь появится Викарий.

Бернард вздрогнул.

— Слава Богу, этого никогда не случится.

— Хотелось бы верить, — пробормотал Веллер.

Бледная Марсия с широко открытыми глазами лежала в койке. Она повернула голову к двери, когда вошел Бернард. Он встал на колени и нежно поцеловал жену, но она никак не отреагировала. Марсия снова обратила глаза к потолку и так неотрывно смотрела туда, будто там перед ней развертывается некая картина, которая не видна никому, кроме нее.

— Он еще здесь? — прошептала она.

— О ком ты, дорогая?

— Викарий.

— Да что ты, это же чепуха.

— Нет, это не чепуха. Ты просто стараешься оберегать меня. Он пришел, верно?

— Дорогая! Викарий — кто бы это ни был — не придет. Сейчас его здесь нет. И не будет никогда.

— Он придет…

— Марсия! Перестань!

Она поглядела на мужа и грустно улыбнулась. Подняла руку и стала гладить Бернарда по голове.

— Бедняжка. Прости, что я тебя в это вовлекла. Ни один муж не должен видеть, как его жену утаскивает пират. Изнасилованную…

— Марсия!

— Видишь ли, мой дорогой, это старая, старая история, и только я знаю ее конец… Викарий и я. В последнем действии он получает меня. К финалу, вероятно, я уже слишком устану, чтобы сопротивляться.

Бернард был в отчаянии, и отчаяние сквозило в его голосе.

— Марсия! Я хочу, чтобы ты перестала так говорить! Это все галлюцинации, страшный ночной кошмар, который пройдет…

Она медленно покачала головой.

— Нет. Не пройдет. В каждой житейской драме бывает финал, и в этой тоже будет конец.

— Конец будет в Нью-Йорке, где ты отдохнешь и развеешься.

Она опустила голову на грудь.

— Видишь ли, мой дорогой, несколько столетий назад Викарий дал клятву, страшную клятву, а Викарий очень решительный человек.

— Был таким, дорогая. Он мертв… мертв…

— Да, мертв, в том смысле, в каком ты понимаешь, что такое смерть, но ты не знаешь, что Викарий жив и будет бессмертен еще какое-то время, потому что его держит сила его вожделения, жадности и ненависти.

— Дорогая, пожалуйста, попытайся уснуть.

— Ты не знаешь, что все это случилось раньше, в далеком прошлом, что я, Мария Консуэгра, в действительности не умерла, так как я совершила непрощаемый грех, решившись на самоубийство. Это даже более страшный грех, чем осквернение тела — осквернение тела женщины мужчиной. Самоубийство. Мне не позволено избежать расплаты.

Бернард не хотел слышать всего этого. Он стоял на коленях и обнимал жену, в то время как она продолжала:

— Как я уже сказала, это случилось давно. Три