Читать книгу - "Воля цвета крови - Евгений Евгеньевич Сухов"

– Все. Уходим! – крикнул Пижон своим подельникам и стремительным шагом заторопился к выходу…

Сотруднице, получившей пулю в живот, удалось выжить. Над ее спасением трудились две бригады хирургов. Позже, когда она окончательно пришла в себя, в деталях рассказала о произошедшем следователю, который подробно записал ее показания.

Капитану Рожнову удалось с ней встретиться. С прежнего места она уволилась и теперь работала кассиром в продуктовом магазине. Девушку он застал дома, в качестве извинения за свой визит он принес коробку шоколадных конфет. Она рассказала все то же самое, что он уже прочитал в протоколах.

– Может, вы припомните еще что-нибудь, о чем не сказали ранее.

Вообще, чудом выжившей сотруднице сберкассы показания, похоже, давались совсем непросто. Ведь приходилось вспоминать события конца прошлого года, и события эти были отнюдь не радостные и даже не печальные, а просто страшные до ужаса. Эти события девушка-оператор все это время старалась забыть и просто вычеркнуть из памяти. Капитан Рожнов даже чувствовал некоторую неловкость, расспрашивая девушку и заставляя ее тем самым вспоминать страшные для нее минуты жизни, которая запросто могла в эти минуты оборваться.

Подумав, девушка дополнила сказанное:

– От него еще одеколоном сильно пахло.

– Каким? – быстро поинтересовался Рожнов.

Пожав плечами, девушка отвечала:

– Я в них не разбираюсь. Но он был не резким. Думаю, что какой-то очень дорогой.

– Еще что-нибудь вы можете сказать о человеке, ранившем вас? – заставил себя задать еще один вопрос Валя Рожнов.

– Он молодой. Тридцати лет ему еще нет… Одет очень прилично. Со вкусом. Шапка на нем эта… как ее… ну, их еще из овечьей шерсти делают. – Она вопросительно посмотрела на Рожнова в надежде, что он подскажет. И не ошиблась.

– Каракулевая? – подсказал капитан.

– Да, точно, каракулевая, – благодарно посмотрела на старшего оперуполномоченного девушка.

– А еще вспомните что-нибудь, – в голосе Вали Рожнова прозвучали просительные нотки.

– Ну, он крепкий такой. Высокий. И еще… – Тут она запнулась, верно, что-то припоминая. Потом не очень решительно произнесла: – Губы у него пухлые. Как у ребенка…

– А глаза, нос? Может, уши у него большие и оттопыренные. Или, наоборот, приплюснутые, – с большой надеждой заполучить новую примету спросил Валентин Рожнов, но лишь услышал в ответ:

– Я этого ничего не видела, ни ушей, ни носа. И глаз его не видела, потому что боялась смотреть ему в глаза.

Сказав это, она закрыла лицо ладонями и заплакала.

– Не плачьте, – погладил ее по плечу Валя Рожнов. – Все это закончилось, и вам ничего не угрожает. Считайте, что вам повезло.

– Повезло… – повторила девушка, искоса посмотрев на капитана милиции. – У меня теперь никогда не будет детей.

Валентин Рожнов промолчал. Да и что тут скажешь?

* * *

Мокрая слобода находилась рядом с Кремлем, географически – почти что самый центр. В действительности – захудалая городская окраина, в которую без нужды не заглядывали. Здесь вот уже триста лет проживали самые обездоленные горожане. С тех времен мало что поменялось. По соседству с помпезными купеческими и дворянскими особняками, сохранившими остатки лоска даже по прошествии трех десятков лет, ютились жалкие покосившиеся деревянные хибары, между которыми пестрыми лоскутами торчали одно– и двухэтажные каменные здания. Деревянные туалеты с выгребными ямами, часто переполненными, стояли во дворах, откуда зловонные ручейки растекались по улицам. Чтобы уберечься от царящего в слободе смрада, жильцы наглухо заколачивали окна. Дырявые крыши были залатаны подручным материалом – то прогнившей фанерой, то проржавевшими листами жести. По соседству протекала Волга, которая нередко затапливала улицы. Отсюда и название слободы – Мокрая. На ее территории располагался колхозный рынок, вокруг которого размещались многочисленные вещевые и продовольственные склады.

Именно один из таких продовольственных складов был ограблен в сорок четвертом году по классической схеме. На территорию склада бандиты проникли через забор в месте, где их никто не мог бы заприметить. Связали обоих сторожей, избив их перед этим до полусмерти, вскрыли замки на воротах и вывезли на трех подводах сахар, муку и различные крупы. Один из сторожей, которому попало от бандитов поменьше, нежели его товарищу, после недельного лечения в госпитале вспомнил, что главный из бандитов был щегольски одет – на руках у него были надеты лайковые перчатки, кожаные ботинки до блеска вычищены – и он отдавал приказания так, словно играл на театральной сцене или обхаживал какую барышню: мол, будьте так добры, вскройте, пожалуйста, вашей фомкой вот эту дверь – и все в том же духе.

– Это он со своим подельником налетел на меня и стал избивать, да еще ногами испинал, – дал показания сторож на допросе у капитана Рожнова. – Потому я и заметил, какие на нем были ботинки и перчатки. А перед тем как я в беспамятство-то впал, слышал, как он сказал другому бандиту: – Сеня, – мол, – сделай милость, свяжи этого штыря так, чтобы он сам развязаться не смог, и варежку ему заткни чем-нибудь…

Потом похищенные товары через своих торговцев успешно реализовали по спекулятивным ценам на рынках города и получили солидную маржу, поскольку шла война, и с продовольствием было туго, если не сказать другое, более емкое слово, отражающее существующее положение вещей. Что касается налета на продовольственный склад на Протоке в мае сорок восьмого года, то продукты вывозили уже на трехтонных грузовиках. Один из них нашли через неделю после ограбления в одном из оврагов городского поселка Калугина Гора без колес, двигателя и прочих агрегатов, которые можно было бы продать, пусть даже и за самую малую денежку. При бандитском налете на склад в мае сорок восьмого один из сторожей был забит бандитами насмерть, а другой после страшного избиения сделался инвалидом. Старший оперуполномоченный капитан Рожнов нашел его место проживания, и тот опять-таки показал, что налетом руководил молодой человек, хорошо одетый и с подчеркнуто вежливой манерой разговора. Сторож был человеком пожилым, начинал свой сознательный жизненный путь в Пажеском корпусе Его Императорского Величества и был выпущен из корпуса – как неспособный к воинской службе – с гражданским чином десятого класса, то бишь коллежским секретарем. Так что касательно манер и вежливого обращения сторож ведал не понаслышке.

– И в чем же заключалась такая манера разговора? – поинтересовался Рожнов, пришедший к бывшему сторожу на дом, чтобы допросить его.

– Его речь была очень правильной и содержала такие речевые обороты, как «будьте так любезны, сударь», «не соблаговолите ли вы», «будьте добры», «сделайте одолжение»…

– И к кому он так обращался? – невесело хмыкнув, глянул на выпускника Пажеского корпуса капитан Рожнов.

– К