Читать книгу - "Дорогая мамуля - Нора Робертс"

– Вы можете остановиться хоть на одну минуту?

Вместо этого, чувствуя, что желудок взбунтовался, Ева нырнула в ближайшую уборную. Она позволила тошноте подняться к горлу: а какой у нее был выбор? Она извергла жгучую желчь вместе с паникой и ужасом воспоминаний. Она почувствовала себя опустошенной.

– Все нормально. Я в порядке.

Она дрожала, на лице выступила испарина. Но слез не было. Она не собиралась добавлять к своему унижению еще и слезы.

– Вот держите. – Пибоди сунула Еве несколько смоченных под краном бумажных салфеток. – Больше у меня нет. Я принесу воды.

– Нет. – Ева откинула голову и прижалась затылком к стене кабинки. – Нет. Все, что я сейчас проглочу, все равно назад вернется. Я в порядке.

– Черта с два. У Морриса в морге клиенты выглядят лучше.

– Мне нужно уйти.

– Скажите мне, что случилось.

– Мне просто нужно уйти. Я беру весь остаток дня, буду работать на компьютере. С делом ты и без меня справишься. – «А я нет, – подумала Ева. – Я просто не могу». – Будут проблемы, просто… просто потяни до завтра.

– К черту дело! Слушайте, я отвезу вас домой. Вы не в состоянии…

– Пибоди, если ты мне друг, отстань. Оставь меня в покое. Просто займись своим делом, – сказала Ева, с трудом выпрямляясь. – А меня не трогай.

Пибоди отпустила ее, но, возвращаясь в отдел убийств, вытащила из кармана сотовый телефон. Может, ей и пришлось отстать, но она знала одного человека, который ни за что не отстанет.

Ни за что.

Первой мыслью Евы, когда она села в машину, было включить автопилот, но она решила, что лучше сохранять контроль над ситуацией и сосредоточиться на поездке в верхнюю часть города. Лучше, подумала она, бороться с дорожным движением, с заторами, проволочками, со скверным нравом Нью-Йорка, чем упиваться собственным горем.

Добраться до дому – вот цель. Как только она доберется до дому, с ней все будет в порядке.

Пусть желудок у нее неспокоен, а в голове стучит отбойный молоток, но ей и раньше бывало плохо. И раньше она чувствовала себя несчастной. Первые восемь лет ее жизни были неспешной прогулкой по преисподней. Да и те, что за ними последовали, не были пикником на пляже.

Она через это прошла, она справилась.

Она опять через все пройдет, она справится.

Она не позволит еще раз затянуть себя в этот кошмар. Она больше не будет жертвой только потому, что какой-то голос из прошлого заставил ее запаниковать.

И все-таки руки у нее дрожали на руле, ей пришлось опустить все стекла в машине, впустить ледяной воздух и запахи города, чтобы не задохнуться.

Соевые сосиски, жарящиеся на уличном лотке, душный выхлоп автобуса, утилизатор мусора, не опустошавшийся с незапамятных времен. Ей не мешали эти запахи, этот воздух, пропитанный присутствием миллионов людей, проходящих по городским улицам. Она могла с этим жить.

Ей не мешали шумы, пронзительные крики уличных зазывал и гудки нетерпеливых водителей, плюющих на закон о запрете звуковых сигналов в черте города. Шумовая волна катилась к ней, через нее, мимо нее. На улицах были тысячи людей, и нетрудно было отличить аборигенов от туристов. Аборигены торопились по своим делам, а туристы слонялись, глазели, путались под ногами. Люди тащили коробки и пластиковые мешки с покупками.

Скоро Рождество – смотри не опоздай!

Она купила у нахального и дерзкого уличного мальчишки-торговца шарф, который ей понравился. Шарф в зеленую и черную клеточку для мужа доктора Миры. Что сказала бы Мира насчет ее сегодняшней реакции на этот визит из прошлого?

Да уж, Мира нашла бы, что сказать. Она была полицейским психиатром и составляла психологические портреты преступников. Она бы много чего сказала в своей интеллигентной и участливой манере.

Еве было глубоко плевать. Ей хотелось домой.

Глаза у нее увлажнились, когда перед ней раздвинулись ворота. Увлажнились от усталости и облегчения. Перед ней раскинулись газоны, целые акры красоты и покоя посреди хаоса большого города, который стал ей родным.

У Рорка хватило фантазии и могущества, чтобы создать этот дом для себя и для нее. Она и не знала, как ей нужно такое убежище.

Дом скорее напоминал крепость, но это был ее дом. Просто дом, несмотря на его грандиозные размеры и грозную красоту. За этими стенами из камня и стекла была жизнь, которую они построили вместе. Их жизни, их воспоминания наполняли эти огромные комнаты.

Он подарил ей дом, она не должна об этом забывать. И она не должна забывать, что никто не может отнять у нее этот дом, никто не может вырвать ее отсюда и бросить туда, где она была когда-то. Где она была ничем.

Никто не мог этого сделать. Разве что сама Ева.

Но ей было холодно, страшно холодно, и головная боль терзала ее, как когти дракона.

Ева с трудом выбралась из машины и покачнулась: бедро разболелось адски. Она с трудом преодолела ступени и открыла дверь.

Она едва заметила, как Соммерсет, дворецкий Рорка, появился в вестибюле. У нее не было сил с ним пикироваться, она могла лишь надеяться, что сумеет самостоятельно подняться по лестнице.

– Не говори со мной.

Влажной от пота рукой Ева схватилась за столбик перил, и он сразу стал скользким. Подтягиваясь на руках, она шаг за шагом начала взбираться по ступенькам.

Она тяжело дышала от напряжения. Грудь сдавило, словно стальным обручем, она никак не могла вдохнуть.

В спальне Ева сбросила пальто, стащила с себя одежду, направилась в ванную и включила воду.

Обнаженная, она вступила под бьющие с разных сторон струи в надежде, что напор горячей воды поборет охвативший ее холод.

Вот там он ее и нашел, свернувшуюся клубочком на мокрых плитках душевой кабины под бьющими струями горячей воды. Пар висел в воздухе, как занавес.

У него упало сердце, когда он ее увидел.

Рорк схватил банную простыню и присел на корточки, чтобы замотать ее в простыню.

– Нет, не надо. – Ева отмахнулась от него – машинально, без агрессии, без всякой силы. – Просто оставь меня в покое.

– Не в этой жизни. Прекрати! – Его голос прозвучал резко, и ирландский акцент в нем усилился. – Через минуту ты бы уже расплавилась. – Рорк поднял ее и подхватил на руки, когда она вновь попыталась свернуться клубком. – Тихо, тихо. Ш-ш-ш… Я тебя держу.

Ева закрыла глаза. Рорк прекрасно знал, что таким образом она, как ребенок, пытается спрятаться от него. Но он отнес ее в спальню, поднял на возвышение, на котором стояла их кровать, сел, держа ее у себя на коленях, и начал растирать махровой простыней.

– Сейчас я принесу тебе халат и дам успокоительное.