Читать книгу - "Роковое решение - Анна Васильевна Дубчак"

Борис в последнее время словно забыл, что адвокат, и забросил своих клиентов, и совсем другое – садовник. Работник, который готов поехать со мной куда угодно, и с ним, настоящим богатырем, мне вообще нечего бояться».

Женя с вечера ходила по дому с задумчивым видом и даже отказалась от ужина. Конечно, сцена в допросной произвела впечатление, ничего не скажешь. И дело даже не в Реброве в момент, когда он потерял контроль над собой, а в личности самой Чесноковой.

Женя впервые видела перед собой человека, который так спокойно рассказывал о том, как убивал, как готовился к убийству. Словно убийство – дело обычное, рядовое. Лгала напропалую, выгораживая наигрубейшим образом свою подельницу.

Ребров… Да что там Ребров, у Жени у самой руки чесались, так и хотелось ворваться в допросную и дать по физиономии этой свихнувшейся твари. Взять да и убить женщину, с рук которой ты кормилась!

Это как же они должны были подогревать себя, готовясь убить ее! Наверняка рассматривали разные варианты убийства, от отравления и удушения до ножа… И остановились все-таки на ноже. Решили, что так Оля не промахнется, сделает несколько ударов.

Задумывалась ли она, куда будет бить? Искала ли в интернете, где находятся органы человека, чтобы убить наверняка? Знала ли что-нибудь о сонной артерии? Может, и знала, да только боялась, что промажет и попадет в лицо… А ей не хотелось бы, чтобы Погодкина открывала глаза и кричала. Ей нужно было, чтобы убить ее тихо и сразу. Вот почему она била и била, пока не поняла, что женщина мертва.

И примерно так же была убита и Лариса Калинина. Правда, там удары не совпадали с теми, которые наносились Погодкиной. Хотя действовали примерно так же. Можно ли и это тоже считать совпадением? Ведь Калинина была зарезана, так же как и до этого Погодкина. Правда, ножи другие. Но в первом случае нож бедолаги Шарова Чеснокова оставила на месте преступления, а вот где второй нож? Эксперт утверждает, что нож был с широким и очень острым лезвием, поварской. Возможно, даже новый.

Так кто же убил Калинину?

Уже в кровати, где Женя постоянно ворочалась и вздыхала, мешая спать Борису, ей пришла мысль срочно позвонить Реброву и уточнить, проверяли ли алиби Соснова.

– Женечка? – Спросонья Борис сгреб Женю и притянул к себе. Она едва вырвалась, села на постели. В плену оставалась лишь ее рука. – Я не так тебя понял? – не открывая глаз, но продолжая крепко держать ее за руку, спросил Борис.

– Не так. Я пить хочу.

Она вышла из спальни, закрылась на кухне, налила себе воды и позвонила Реброву. Шел первый час ночи.

– Тысяча извинений, – проговорила она в телефон. – Вопрос есть один.

– Валяй. Я все равно не сплю. Сериал смотрю.

– Ты и сериал? Надо же. Оказывается, я тебя, Ребров, совсем не знаю.

– Думаю, сегодня, вернее уже вчера, ты узнала меня чуть больше.

– Да брось. Я сама готова была поколотить ее. Это же не человек. Я даже не знаю, как ее назвать. Она совсем потеряла все нравственные ориентиры. Ей кто-то так основательно промыл мозги в интернате, так ей там досталось, что она обозлена на весь белый свет. И Веру, которую ненавидит и которой завидует, повторяю, выгораживает с одной-единственной целью: чтобы та поддерживала ее в тюрьме, чтобы снабжала деньгами, ну и платила адвокатам. Уверена, что приговор ей вынесут мягкий. И не удивлюсь, если вообще оправдают, а она скажет, что призналась в преступлении под давлением, что ее били…

– Возможно. Так что за вопрос?

– У Соснова есть алиби?

– Понимаешь, он должен был как раз дежурить сутки, но ему позвонили и попросили не выходить, у кого-то там юбилей, и его попросили подежурить в другой день на следующей неделе.

– Так он был дома?

– Да. Мы просматривали видеокамеры, он днем выходил из дома, вероятнее всего в магазин, может за сигаретами или пивом, но быстро вернулся с полным пакетом. Думаешь, это он ее убил?

– У него, во всяком случае, мог быть и мотив, я имею в виду ревность, и просто море возможностей. Ключи, опять же! Пробежал до двери Калининой, отпер, вошел да и убил. Все! А нож с одеждой выбросил, не найдешь.

– Я не верю. Про ревность понимаю, мы довольно часто наблюдаем за тем, что делает ревность с человеком, подчас превращает в зверя. Но ведь в случае с проституткой это как-то не вяжется. Григорий же все про нее знал. Да если бы даже застал ее в компании мужиков, не удивился бы, не воспылал ревностью. Да он вообще радоваться должен был, что Лариса иногда позволяла ему прикоснуться к себе. Бесплатно, заметь.

– Ну ладно. Спасибо. Я узнала все, что хотела. Он был дома. Теперь буду дальше думать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, Женя.

Она вернулась к Борису и еще примерно час не могла уснуть. Все думала, думала.

Проверять свою версию она планировала с Тоней. Хотела позвонить ей и пригласить на прогулку. И ни одной душе не рассказала бы о своих подозрениях. Уж слишком все это выглядело нереально. Но так и не решилась.

Она поверила Чесноковой. Ольга вошла в квартиру и увидела труп. Возможно даже, на самом деле обрадовалась, что вся грязная работа уже выполнена. И теперь, когда следователя Плоховой нет в живых, ее отпустят, их с Верой оставят наконец-то в покое, а Шарова посадят.

Жене не давали покоя эти хаотичные удары ножом. Если Погодкину Чеснокова убивала таким образом, чтобы убить наверняка, била со страху во все мягкие места, в основном в живот. Но у Калининой пострадали грудь и пах, женские органы. Все то, что может нравиться мужчинам.

Вот почему Женя снова и снова думала про ревность. И мысли ее в который уже раз приводили к Григорию.

Она вспоминала его слова: «Понимаете, она стала мне близким человеком, душевно… Я и не надеялся, но… Не знаю, как так вышло».

Что вышло? Они стали любовниками, вот в чем дело. И подруга Ларисы, Рита, тоже намекнула на это. И гинеколог Зимина знает, что Лариса позволила себе переспать с кем-то, кому не доверяла и от кого боялась заразиться. Это точно Григорий!

…До питомника они не доехали, свернули и помчались в сторону Москвы. Садовник Сергей переоделся, теперь на нем были джинсы и молочного цвета льняная рубашка. Красавчик! Высокий, стройный! И чего подался в садовники? Вот бы их вдвоем увидела Наташа! Сразу же сложила бы их в своей ветреной голове