Читать книгу - "Драконовское наслаждение - Анна Ольховская"

– Умница, малышка, – ухмылка Гизмо становилась все шире, глаза снова помутнели, превратившись в безумные бельма, которыми он буквально впивался в мое лицо, оргазмируя от нарастающего ужаса жертвы. – Вот так, аккуратненько, не упади вниз, а то ушибешься. Посмотри, какая вкусная гора мяса и крови! Свеженькая, чистенькая, не то что провонявшие потом и дерьмом девки. Кожа у нее белая, нежная, тонкая, прокусишь с первого раза...

Он гудел и гудел, напитываясь моим страхом, словно клоп – кровью. Даже не страхом – ужасом. Смертельным ужасом.

Раньше я думала, что этот эпитет – лишь литературный прием, призванный усилить впечатление. Но оказалось, что он существует.

Смертельный ужас существует. Когда по телу разливается ледяной парализующий холод могилы...

Где-то глубоко внутри пытается сопротивляться инстинкт самосохранения, призывая не сидеть вялым манекеном, а вырываться, кричать, кусаться, дергаться, в конце концов! Чтобы эта жирная хвостатая тварь не смогла попасть в цилиндр, чтобы она грохнулась на пол и осталась лежать там кучкой серого дерьма.

Но тела, послушного выносливого тела уже нет. И руки, и ноги, и губы – все омертвело, я не чувствую их.

Может, я так же не буду чувствовать боль?

Мне показалось, или крыса действительно ухмыльнулась, словно прочла мои мысли? Во всяком случае, кровавый отблеск в крохотных глазках замерцал, а длинные усы шевельнулись.

Откормленная тварь добралась уже до входного отверстия цилиндра и, всунув туда острую морду, принюхивалась, словно гурман – к свежему фуа-гра.

– Что, вкусно пахнет? – Голос подонка слегка охрип от возбуждения, он облизнул кончиком языка губы и простонал: – Ну давай, Анфисочка, не тяни! Папа устал ждать, папа...

Что еще там произошло у «папы», узнать не удалось, «папу» грубо прервали.

Очень грубо. И очень резко.

Настолько резко, что ни я, ни Гизмо сначала не сообразили, что произошло.

Странный утробный звук, над плечом психа промелькнуло что-то черное, сдавленный визг, хруст и – все.

– А... где... – «Папа» тупо пялился на опустевшее предплечье, на котором еще секунду назад сидела крыса. – Анфиса?! Ты что, упала, дурочка? Так давай, взбирайся обратно! Да где же ты?

Отшвырнув в сторону цилиндр, Гизмо начал обшаривать руками пол вокруг, жалобно причитая:

– Ну не шути так с папой, лапуленька! Что за игру ты придумала? У нас нет времени, понимаешь? Надо в темпе заставить эту девку говорить, так что прекрати прятаться и займись делом. Ну же, Ан... А-а-а-а-а!

От дикого, совершенно безумного визга ледяная корка, покрывавшая мое тело и разум, рассыпалась в снег и мгновенно растаяла. Я снова могла соображать, вот только пока не получалось сложить из непонятных фрагментов внятный паззл.

Крыса, только что предвкушавшая кровавую забаву, лишилась головы.

Во всяком случае, душка Гизмо, раскачиваясь и причитая, прижимал сейчас к груди капающую кровью безголовую тушку с весьма узнаваемым длинным голым хвостом. А в пещере, кроме нас, по-прежнему никого не было.

Или был?!

Со стороны входа в пещеру нарастал, перекрывая истерику Кульчицкого, странный звук. Сначала глухой и клокочущий, он становился все громче, все выше, пока не оборвался на режущем слух ультразвуке. Секунда тишины – и все началось снова.

Наверное, в другой ситуации этот вой меня напугал бы до икоты, потому что было совершенно ясно – там, в темноте, прячется зверь. И зверь этот сейчас в ярости. И, судя по дробящемуся звуку, зверь там не один...

Но когда ты находишься в плену у двуногого зверя, к тому же совершенно свихнувшегося, любой представитель реальной фауны кажется союзником.

Впрочем, не только кажется, о чем свидетельствует крысиный труп.

Звериный вой ввинтился, похоже, и в воспаленный разум Кульчицкого. Во всяком случае, он бережно уложил тушку своей любимицы к стене, медленно выпрямился и, прищурившись, всмотрелся в завывающий мрак:

– Эй ты, зверюга! Я что, твое логово занял? Так это ненадолго, скоро уйду. Вернее, ушел бы, оставив тебе годовой запас мяса. Но теперь придется тебя убить, скотина! Я тебе Анфису не прощу! Ну, давай, выходи! Хватит в темноте прятаться, выходи! Мразь, ..., ...!

Он что, решил, что имеет дело с маргинальными урками? Сейчас закидает их оскорбухами, расписные не выдержат и ломанутся в драку с криком: «За пидора ответишь!»?!