Читать книгу - "Шутка - Наталья Андреева"

Вечерний воздух пах осенней сыростью и опавшей листвой. Люда ежилась от прохлады и уже жалела о том, что затеяла эту прогулку.

— Может, вернемся? — спросила она.

— Да уже до озера почти дошли!

— Уж не купаться ли ты собрался?

— Да ну, купаться! Холодно!

Это было крохотное лесное озеро. Небольшой, но очень глубокий водоем, где любили рыбачить дачники и местные жители. Вода темная и от бьющих ключей ледяная. Тихое, славное место. С трех сторон лес, с четвертой — дачные участки. В густом ельнике вокруг озера слышались голоса отдыхающих, спешивших воспользоваться последними, еще теплыми сентябрьскими вечерами. Люда потянулась к ветке лещины, сорвала несколько крупных чарок. Орехи уже начали осыпаться, и некоторые гнезда были пусты.

— Смотри, а здесь лодка! — Леня подбежал к берегу, покачал старую посудину, на дне которой плескалось немного воды.

— Рыбаки, наверное, оставили. — Люда подошла поближе. — Скоро вернутся.

— И весло есть! Хочешь, я тебя покатаю?

Она заглянула на дно, поежилась:

— Там вода.

— Ну и что?

— Нет, я не сяду. А если она перевернется?

— Еще чего!

— Леня, перестань! Это глупо.

— Подумаешь! Что я, плавать не умею?

— Вода холодная.

— Не зима же.

Он прыгнул в лодку, а Люда осталась на берегу, села на поваленное дерево, достав из кармана свои орехи. Леня быстро выгреб на середину, потом поплыл к противоположному берегу. Объехал озерцо кругом и снова оказался на середине. Люда, никак не могла разгрызть крупный орех. Перекатывала его языком во рту, пробуя зубами.

— Вот черт, не хватало еще зуб сломать! — вслух выругалась она.

Лене стало скучно, он развеселился, стал шлепать по воде веслом, крутиться в лодке на одном месте. Туда все больше затекала вода.

— Леня, вылезай на берег! — крикнула ему Люда.

— Сейчас! — Он поднялся в лодке во весь рост.

Люда все мучилась со своим орехом. Вдруг скорлупа хрустнула, она почувствовала во рту ее осколки и привкус крови. Лодка на середине озерца перевернулась, и Леня упал в воду. Она сначала даже не забеспокоилась. Метров десять до берега, не больше. Пустяки, даже если учесть, что вода холодная. Люда не сразу поняла, почему он не выныривает. И тут заметила вбитый в дно кол недалеко от берега и тянувшуюся от него веревку. Рыбаки, оставившие на берегу лодку, перегородили озерцо сетями.

Сначала она хотела закричать. Потом прыгнуть в воду. Леня был там, под водой, и ему всего-то надо было глотнуть немного воздуха. Люда знала, что вокруг полно дачников. Она и сама неплохо плавала. Надо только что-то делать. Кричать, нырять, звать на помощь, ведь он тонет всего в нескольких метрах от берега, ему чуть-чуть до того места, где под ногами окажется спасительное дно. И тут она, не поднимаясь с земли, уткнула лицо в колени, ладонями закрыв глаза. Скорчилась и оцепенела. Бога нет.

Лицо ее и руки были мокры от слез, в горле застыл какой-то хрип. Она хватала ртом воздух, будто сама тонула. Прошло всего несколько бесконечно долгих минут.

— Все, теперь, должно быть, все, — пробормотала она несколько раз подряд перед тем, как открыть глаза.

И, только увидев, что на воде, кроме перевернутой лодки, ничего нет, Люда поднялась и, спотыкаясь о корни деревьев, кинулась в ту сторону, где, как она раньше заметила, гуляли люди:

— Помогите! Помогите!

Двоих увидела сразу же, на тропинке, выходящей из леса.

— Что случилось?!

Мужчина тут же побежал к берегу, сбросив куртку, нырнул. А Люда уже кинулась к дачному поселку, и на крик из крайних домов выбежали несколько человек. Вскоре на берегу уже толпилось много людей. Всю эту суету она воспринимала словно сквозь густой туман. Звуки и образы с трудом проникали в Людино сознание.

Его запутавшееся в сетях тело вытащили достаточно быстро. Какой-то человек крикнул, что он врач, и принялся делать Лене искусственное дыхание. Но Люда понимала, что он мертв. Должен быть мертв, потому что все, что могла, она для этого сделала.

— Эх, чуть-чуть бы раньше! — отчаянно сказал стоящий на коленях перед Ленечкиным телом мужчина.

— Надо же, какой молоденький! — сдавленно выдохнула какая-то женщина.

— Это вы с ним были, да? — Люда даже не поняла, кто это ее спросил. — Родственник, знакомый?

— Что?

— Я говорю, жалко парня. Молодой.

— Ты поплачь, милая, — жалостливо вздохнула стоящая рядом старушка.

«Да-да, я плачу. — Люде казалось, что она говорит это вслух. — Все уже позади, и я плачу. Я хотела быть ему матерью. Но я не могу быть матерью. Я не знаю, что это такое. Ни одна мать не поступила бы так. Она бы не дала своему ребенку утонуть. Или утонула бы вместе с ним. А я сидела на берегу и ждала, пока он захлебнется. Ни одна мать этого бы не сделала».

А потом вдруг ей захотелось крикнуть всем этим людям: «Я сделала для него больше, чем мать! Я не дала ему стать негодяем! Я его спасла!»

Тот же человек, назвавшийся врачом, совал ей в рот какую-то большую, пахнущую ментолом таблетку, но она уже не воспринимала происходящее. Все было кончено. Бога нет…

4

…Валентин позвонил на сотовый следующим вечером. Люда вернулась в Москву, как только были закончены все необходимые формальности с милицией, медициной и властями. Якушев уехал за Лениными родителями, и Люда впервые в жизни обрадовалась его существованию. И вдруг этот вечерний звонок:

— Ты не передумала?

— Нет.

Она вспомнила лицо мужа. В тот момент, когда Леню, словно живого, осторожно несли в дом двое мужчин. И Люда сразу подумала, что никакого поезда в новую жизнь не будет. Вернее, для них это будут разные поезда — для нее и Евгения Якушева. Один из них проследует на тот свет.

— Я хочу тебя увидеть сегодня, — сказала она Валентину. — Сейчас.

— Хорошо. Там же, где в прошлый раз, через сорок минут. Она приехала чуть раньше. Гнала как сумасшедшая, пытаясь сбросить охватившее ее там, на озере, оцепенение. Но скорость не помогла, водители сторонились ее «Тойоты» и крутили пальцем у виска, и Люда вылезла из своей машины у ворот парка в прежнем состоянии. Усталая и безразличная ко всему. Даже ненависть к мужу куда-то исчезла.

Валентин был точен. Когда Люда увидела его, то словно проснулась. Ну да! Это именно тот человек, который ей сейчас нужен! Ему можно рассказать все. С самого начала.

— Валентин, — начала было она после того, как его губы скользнули по ее виску.

— Не надо, — поморщился Валентин. — С таким лицом, как у тебя сейчас, идут на исповедь в церковь. А я не священник.