Читать книгу - "Смертельное путешествие - Кэти Райх"

– Привет, Саймон, как поживаете?

– Превосходно.

Губы у Саймона потрескались, сухая кожа шелушилась, как у полежавшей на солнце дохлой рыбы. На белках глаз, укрывшихся в тени кустистых бровей, сеточкой краснели прожилки вен.

– А как ваши археологические дела?

– Тоже превосходно. Надо как-то зарабатывать на жизнь, так что я подрядился участвовать в нескольких проектах для Департамента культурных ресурсов в Рэли. Правда, по большей части я целыми днями систематизирую данные. – Саймон издал визгливый смешок и похлопал себя ладонью по щеке. – Похоже, за долгие годы профессиональных трудов я собрал невероятную уйму данных.

Саймон Мидкиф получил докторскую степень в 1955 году в Оксфорде, после чего перебрался в Штаты и получил должность в Университете Дьюка. Однако археологическое светило так и не разразилось ни одной научной публикацией, и через шесть лет Саймону было отказано в продлении контракта. Университет Теннесси дал ему второй шанс, он опять ничего не опубликовал, и снова его отправили восвояси.

Так и не сумев заполучить постоянной научной должности, Мидкиф тридцать лет болтался на периферии университетской среды, занимался археологическими раскопками по разовым контрактам и от случая к случаю замещал постоянных преподавателей, читая лекции в колледжах и университетах Северной и Южной Каролины и Теннесси. На раскопках он стал притчей во языцех, потому что кропотливо составлял все нужные отчеты, но потом никогда не предавал гласности результаты своих изысканий.

– Саймон, это очень приятно слышать, но, боюсь, я должна спешить.

– Да, конечно. Чудовищная трагедия! Столько молодых жизней, оборвавшихся на взлете! – Ученый скорбно покачал головой. – А где именно упал самолет?

– В округе Суэйн. И мне в самом деле нужно как можно скорее вернуться.

Я двинулась было прочь, но Саймон проворно качнулся вперед, перегородив дорогу легкой туфлей сорок пятого размера.

– Где находится округ Суэйн?

– К югу от Брайсон-Сити.

– А поточнее нельзя?

– Координаты дать не могу, – огрызнулась я, уже не скрывая раздражения.

– Извините, я так чудовищно несдержан! Видите ли, в последнее время я работал в округе Суэйн, вот и испугался, что падение самолета могло повредить место раскопок. Как эгоистично с моей стороны! – Он опять хихикнул. – Прошу прощения.

И тут к нам подошел организатор лекции.

– Вы позволите?.. – Он красноречиво помахал маленьким фотоаппаратом «Никон».

– Да, разумеется.

Я изобразила стандартную фотоулыбку.

– Для факультетской газеты. Наши студенты обожают подобные штуки.

Он поблагодарил меня за лекцию и пожелал успехов в расследовании крушения. Я, в свою очередь, поблагодарила его за гостеприимство, попрощалась с обоими мужчинами, сгребла в охапку проектор и поспешила покинуть зал.

Прежде чем уехать из Ноксвилла, я отыскала магазин спорттоваров, купила ботинки, носки и три пары штанов цвета хаки, одни из которых тут же надела. В аптеке, примыкавшей к магазину, прихватила две упаковки хлопчатобумажных бикини фирмы «Hanes Her Way». Я не поклонница этого бренда, но сойдет. Затолкав трусики и запасные штаны в дорожный чемодан, направила машину на восток.

Аппалачи, берущие начало в холмах Ньюфаундленда, тянутся с севера на юг параллельно восточному побережью Атлантики и, разделяясь близ Харперс-Ферри в Западной Вирджинии, образуют две горные цепи – Грейт-Смоки-Маунтинс и Блу-Ридж. Грейт-Смоки-Маунтинс – одна из старейших в мире; самая высокая ее точка, гора Клингманс-Доум, расположенная на границе Северной Каролины и Теннесси, достигает свыше 6600 футов над уровнем моря.

Менее чем через час после выезда из Ноксвилла я проехала через города штата Теннесси: Севиервилл, Пиджен-Фордж и Гетлинберг – и огибала с востока Клингманс-Доум, восхищаясь, как обычно, неземной красотой этих мест. Сформированный вековыми трудами ветров и дождей, хребет Грейт-Смоки-Маунтинс рассекает Юг чередой горных пиков и мирных долин. Леса здесь великолепны, и большая часть их охраняется законом как национальное достояние. Нантахала. Писгах. Чероки. Национальный парк Грейт-Смоки-Маунтинс. Пышная бархатистая зелень и извечная дымка, давшая название этим горам, образуют зрелище, которому по притягательности нет равных. Земля во всей красе.

Смерть и разрушение мрачно контрастировали с этой сказочной красотой.

Едва выехав из округа Чероки, со стороны Северной Каролины, я вновь набрала номер Кэти. Зря. Опять отозвался автоответчик. Опять я оставила сообщение: «Позвони матери».

Я старалась, чтобы мысли пребывали как можно дальше от того, что ждало впереди. Размышляла о пандах в зоопарке Атланты, об осенней сетке канала Эн-би-си, о получении багажа в аэропорту Шарлотта. Почему это всегда так медленно?

Думала о Саймоне Мидкифе. Вот же чудик! Да какова вероятность того, чтобы самолет упал точнехонько на место его раскопок?

Избегая включать радио, сунула в плеер диск Кири Те Канава и стала слушать, как оперная дива поет Ирвинга Берлина.

Было почти два, когда я наконец подъехала к месту крушения. Теперь окружное шоссе сразу за тем местом, где от него ответвлялась дорога Службы охраны лесов, перекрывала пара патрульных полицейских машин. Солдат национальной гвардии регулировал движение, одних водителей направляя вверх по горе, других разворачивая назад. Я предъявила удостоверение, и гвардеец сверился со своим планшетом.

– Все верно, мэм. Ваше имя есть в списке. Машину оставьте наверху, в зоне ожидания.

Он отступил, и я кое-как протиснулась между патрульными автомобилями.

Зону ожидания оборудовали на обзорной площадке, которая предназначалась под пожарную вышку, и на небольшом участке по другую сторону дороги. Каменистый склон обтесали, чтобы расширить стоянку, и засыпали землю гравием на случай дождя. Именно здесь будут проходить совещания, здесь будет вестись работа с родными и близкими погибших – до тех пор, пока не организуют постоянный центр помощи семьям.

По обе стороны дороги сновали люди, теснились десятки авто: трейлеры Красного Креста, фургоны телевизионщиков, увенчанные спутниковыми тарелками; внедорожники, пикапы, грузовик для перевозки опасных материалов. Я пристроила свою «мазду» со стороны склона, втиснувшись между «доджем-дуранго» и «фордом-бронко», сгребла чемодан и зигзагами двинулась к дороге.

Выбираясь на другую сторону обзорной площадки, я разглядела у подножия вышки, перед одним из трейлеров Красного Креста, шаткий школьный стол. Лоснились на солнце бока внушительной – сообразно обстоятельствам – кофеварки. Родственники погибших сгрудились вокруг нее, обнимались, ища поддержки друг у друга; одни плакали, другие подавленно молчали. Многие судорожно стискивали в кулаках пластиковые стаканчики. Несколько человек говорили по телефону.

Среди скорбящих неустанно кружил священник: кого-то похлопал по плечу, кому-то пожал руку. Я смотрела, как он наклонился к пожилой женщине, чтобы заговорить с ней. С сутулой спиной, лысой макушкой и крючковатым носом священник до боли походил на стервятников, которых мне довелось наблюдать на равнинах Восточной Африки. Несправедливое сравнение.