Читать книгу - "Печать султана - Дженни Уайт"

— Но ты ведь знал, с кем я была.

Дядюшка Исмаил с любопытством посмотрел на меня и сжал рукой мой подбородок:

— Разумеется, нет, Янан. Если бы так, мы нашли бы тебя гораздо быстрее.

— К тебе никто не приходил?

— Что ты имеешь в виду?

— Я думала, ты знаешь, — прошептала я.

— Личность похитившего тебя человека не установлена, Янанчик. Его мотивы нам неизвестны.

Говоря это, дядюшка Исмаил как-то странно взглянул на меня, как бы догадываясь, что я о чем-то умалчиваю. Хамза выпрыгнул в окно в Галате и пропал из моей жизни. После возвращения домой мне казалось неуместным заговаривать о нем с дядей. Я вообще избегала разговоров на тему похищения. Цела, невредима — да и ладно. Так, значит, Хамза лгал мне о разговоре с дядюшкой, и тот не знал, что я в безопасности. Какую же еще ложь мне пришлось услышать? Эта мысль взбесила меня. Он наговорил кучу небылиц и вновь исчез.

Сын госпожи Деворы, единственный человек, который мог установить личность Хамзы, мертв. Но почему никто не догадался, что именно Хамза скрылся в тот день из дома в районе Галата? Без сомнения, дотошный помощник судьи узнал его имя от мадам Деворы. Когда они говорили на ладино, я успела различить имя кузена среди потока непонятных слов. И я рассказала дяде, что Хамза спас меня от покушения Амина и держал в Галате. Исмаил-ходжа был потрясен.

— Трудно поверить, что Хамза способен на такое. Я грешил на Амина-эфенди. Думал, он похитил тебя и подбросил письмо, — сказал он. — Хотя это был бы крайне странный поступок. Полагаю, он понимает, что месть — враг преуспевания. Сейчас Амин находится в изгнании на острове Крит и ведет себя тихо. Старается заслужить разрешение на возвращение в столицу. На его месте только глупец стал бы писать письмо с призывом выступить против правительства. Нет, он не такой человек. В душе Амин большой трус. — Дядюшка Исмаил гладит меня по руке. — Впрочем, от него можно всякого ждать. Хамза, возможно, в чем-то прав. Амин по уши в долгах. У него есть виды на тебя. Он может действовать через своих подручных. Они много не берут. Твой отец определенно поверил истории о планах Амина похитить тебя. Он не подпускает к себе Хусну-ханум. Да, Амин наломал дров. Какая глупость! — Дядюшка Исмаил неодобрительно цокает языком. Я не совсем понимаю, кого он, собственно, порицает — Амина, отца, тетю Хусну или все человечество?

Для меня Амин-эфенди давно канул в вечность. Кладу руку на плечо дядюшки Исмаила и проклинаю себя и Хамзу за то, что мы так долго держали этого доброго человека в неведении, причиняя ему боль. А кузен даже написал письмо, пытаясь шантажировать моего приемного отца. В своем послании он четко выразил присущий ему воинственный дух и черные помыслы, о которых я догадывалась, находясь в квартире на улице Джамджи.

Дядюшка Исмаил задумчиво смотрит на письмо, лежащее у него на коленях.

— Итак, ты считаешь, что это написал Хамза?

— Почерк его. А что сказал кади, когда ты показал ему письмо?

— Он послал меня к судье Камилю, у которого есть опыт в таких делах. Тот же посоветовал нам серьезно отнестись к содержанию послания. Ты помнишь, там говорилось, что, если я не помогу реформаторам, у тебя могут быть неприятности. Он предложил мне поскорее пригласить к себе домой высокопоставленных чиновников. Тогда создастся впечатление, будто я делаю то, о чем говорится в письме. Однако нам не обязательно обсуждать реформы. Мы можем беседовать о чем угодно, хоть о ценах на финики. А посторонний наблюдатель увидит в такой встрече политическую подоплеку.

— А какие сейчас цены на финики, дядюшка?

— Не знаю, малышка.

Мы оба рассмеялись, хотя, по правде говоря, мне было совсем не до смеха. Вспоминались строчки стихов Низами: