Читать книгу - "Они делали плохие вещи - Лорен А. Форри"

допили свое пиво, кто-то нашел бутылку белого вина. Вино было теплым. Мэв выпила его из украденного в пабе «Хугаарден» стакана. Даже после того, как еда закончилась (Мэв, облизнув палец, стала водить им по крошкам, мечтая еще чего-нибудь съесть), они сидели вместе, болтали и смеялись. Атмосфера в доме на Колдуэлл-стрит потеплела в первый раз в этом году.

Вечер мог бы продолжаться в том же духе и закончиться вполне дружелюбно, если бы Оливер не сказал:

— Нам пора устроить вечеринку.

Приподнятое настроение сдулось, но Оливер, смеясь, отмахнулся от их неодобрительного молчания.

— Да ладно. Сто лет уже прошло! У нас не было ни одной вечеринки за семестр.

Ничего не говоря, они зашевелились на своих местах.

— Эй, ребята, я, конечно же, не имею в виду сегодняшний вечер. На следующей неделе, в конце семестра. Выпустим пар. Стильно попрощаемся с нашей чудесной Колдуэлл-стрит.

Если бы кто-то сразу сказал «нет», еще до того, как идея обрела плоть, предложение Оливера зачахло бы и умерло. Мэв знала, что может возразить. В конце концов, она спасла их от вечеринок в этом семестре, она могла высказаться и знала, что ее услышат, поскольку это было то, что они все хотели бы услышать.

— А что, отличная идея.

Головы повернулись к Элли. Мэв проглотила фразу, которую уже сочиняла.

— В самом деле? — спросила Лорна.

— Было бы здорово собрать вместе побольше наших друзей. И мы могли бы сделать все лучше, чем на других наших вечеринках. Например, каждый приглашает не более трех человек. И все должны принести свои напитки и еду. А закончиться все должно в час ночи.

Оливер поднял бровь:

— В час?

— Ладно, в два.

— В два тридцать, и по рукам.

Он протянул руку. Элли колебалась, затем пожала ее.

— Тогда вперед. А что остальные молчат? Устраиваем вечеринку по правилам Элли?

Мэв подумала, что, если она сейчас выступит против, ее сочтут размазней.

— По правилам Элли, — выпалила она так быстро, что брызнула слюной, и тоже протянула руку Оливеру. Он проигнорировал ее, и она завозилась с крошками у себя на тарелке.

Холлис вздохнул.

— По правилам Элли, да.

Лорна медлила с ответом.

— Ладно, как скажете.

Разговор перешел на другие темы — музыка, свидания, будут ли жильцы соседних домов жаловаться на шум. Тут входная дверь открылась, и появился Каллум. Он раскраснелся, как будто ему пришлось долго бежать.

— Тогда делай что хочешь! — крикнул он кому-то на улице. Женский голос что-то прокричал в ответ, но Каллум уже захлопнул дверь. Он умолк на полуслове, удивленный тем, что все собрались вместе.

— Значит, ты решила поесть дома? — спросил он у Мэв, с трудом переводя дух.

Мэв не могла ответить. Не могла даже посмотреть на него.

— Ну да…

Каллум разразился смехом, разорвав неловкое молчание.

— Ладно, я буду наверху. Желаю хорошо провести время.

Мэв окликнула его, но не двинулась с места, и Каллум не ответил.

Оливер присвистнул.

— О-о, у тебя проблемы с парнем, красавица?

— Он не мой парень.

Мэв слизала последнюю крошку с пальца и понесла тарелку в кухню.

— Не заводись! Я пошутил. — Оливер смял пустую пивную банку в кулаке.

Лорна, казалось, хотела что-то сказать, но промолчала и вскоре тоже удалилась.

Холлис унес в кухню столько мусора, сколько смог, и больше не возвращался.

Наконец-то, подумал Оливер, жизнь входит в нормальное русло. Хоть это и конец семестра, но лучше уж поздно, чем никогда.

— Неплохо повеселились, — сказал он без сарказма, посмотрев на Элли. — И спасибо, что поддержала меня с вечеринкой.

— Мне нужна от тебя услуга.

Тон голоса Элли не позволил ему отшутиться.

— Услуга за услугу, — добавила она.

От ее слов пошли мурашки по телу, и Оливер взвесил последствия отказа.

Элли ждала.

— Ну, о’кей, ладно. А что такое?

— Мне нужно, чтобы ты прочитал письмо.

Танцующим шагом она пошла к себе.

На следующее утро после той проклятой вечеринки — вечеринки Элли — Холлис будет первым, кто спустится вниз. Он спустится, чтобы взять апельсиновый сок, но вместо этого застынет у кресла, на котором Элли сидела накануне, как на троне. Он вспомнит, что когда-то, когда ему было одиннадцать лет, он нашел так на диване своего дедушку и подумал, будто тот спит. Но дедушка не спал. И как в тот день, когда он нашел своего дедушку, Холлис закричит и будет кричать до тех пор, пока не услышит, как открываются двери комнат наверху, как спускаются вниз его приятели, постанывая от мучившей их головной боли, вызванной похмельем.

Лорна придет следующей и начнет кричать на Холлиса, что он разбудил ее, и она первой поймет, почему он кричал. Она остановится в дверях и не подойдет ближе.

Следующими придут Мэв и Элли, и они тоже забросают Холлиса вопросами, но ответы вернутся им бумерангом, когда они взглянут на диван.

Оливер придет последним. Алкоголь в его крови замедлит рефлексы, так что он не сразу поймет, на что все смотрят. Для него все прояснится не сразу, постепенно, как поднимается туман с дороги.

Они увидят тело Каллума, увидят разбитую лампу, телефонную трубку, сброшенную с аппарата, и блокнот, в котором Каллум делал свои записи. Об этом блокноте они не знали, и, прочитав, что в нем, они поймут, что случившееся не было случайностью, а написанное в блокноте будет инкриминировано им всем. Они будут отрицать свою причастность и будут знать, что один из них лжет. И еще они будут знать, что записи в блокноте означают: лжецом мог быть любой из них.

В течение очень долгого времени никто из них не произнес ни слова. И хотя у всех на уме был один и тот же вопрос, никто не помнил, кто именно его задал.

— Что нам делать?

Они ничего не видели дальше своих собственных проблем и своих собственных ложных решений. Поэтому они не могли понять, что было не так с Каллумом. А ведь они могли ему помочь. Для него они были друзьями. Но для них он был источником их проблем, а его смерть — решением этих проблем.

9

Элли

Элли было стыдно за то, что она написала в дневнике. Какой взрослый не стыдился бы, перечитывая то, что написал, будучи подростком? Но не стыд заставлял ее проводить рукой по телу, проверяя, не пропал ли дневник. Она знала: если Мэв и Оливер прочитают написанное, они не воспримут это так, как воспринимала она сама, когда писала все это. Так, как