Читать книгу - "Знак ворона - Дмитрий Вересов"

— Ну да.

— Сама догадалась, — ответила Клэр с грустной улыбкой.

Они постояли немного.

— Может, зайдешь как-нибудь? — спросила Клэр.

— Чтобы быть честным, то не обещаю, что зайду, — ответил Павел.

Он хотел теперь быть честным. Честным перед Татьяной…

Из двух имевшихся в его жизни двигательных мотиваций сейчас пока доминировала одна. Работа. А точнее — научный азарт.

Второй жизненный маяк — семья — пока светил тускло. Павел пока не видел реальной перспективы, как он вырвется отсюда из Ред-Рок и как воссоединится с женой и детьми.

Разумеется, последняя встреча с Таней, тайный, шепотом, разговор, их удивительно сладкая близость и ее признание, которое она прилюдно сделала с подиума Американской киноакадемии, — все это возродило в нем угасшую надежду на семейное счастье. Но он пока находился в тюрьме, а сроки и условия его освобождения были очерчены зыбко.

Павел к тому же и не был уверен, что шарашка в Ред-Рок не будет заменена ему на обычную камеру в обычной тюрьме. Или того еще хуже…

Где гарантия, что, заметая следы этой очевидно незаконной аферы с научно исследовательским центром, где работают зэки… причем зэки по сфабрикованным делам… где гарантия, что, заметая следы, опасаясь огласки, организаторы этой чудовищной мистификации не расстреляют и не закопают здесь, в пустыне, всех-всех свидетелей?

И это была не паранойя, а нормальный страх за свою жизнь, основанный на адекватном анализе ситуации. Все-таки Павел всегда оставался ученым. Ученым с рациональной установкой мышления. И поэтому, ощущая в груди две двигательные жизненные мотивации, семью и науку, он выбрал теперь более близкую — науку. Свою научную работу.

И подсознательно Павел чувствовал, что, уйдя с головой в работу, он обязательно приблизится и ко второму маяку. К Тане и к мальчишкам. Сам он пока не знал как, но чувствовал, что приблизится. Вот ведь кто мог подумать, что, начав заниматься импактитами еще в коммунистическом Советском Союзе, он вдруг откроет себе дверь сюда — в фантастический научный центр посреди Аризонской пустыни? И почему не верить, что дорога выведет своего верного странника в иное — счастливое место, где он обретет радость и покой?

Где он вновь встретит свою Татьяну!

Павел затребовал новую установку для экспериментов, включавшую в себя вакуумную камеру, мощнейший пресс и разрядник высоких энергий на миллион электрон-вольт.

Главный энергетик Ред-Рока только присвистнул — придется новую высоковольтную линию из Техаса сюда вести, потому как местные электростанции такой нагрузки не потянут. Или свою мини-атомную электростанцию строить.

Павлу в удорожании проекта не отказали. И он азартно испытывал терпение противника, насколько его хватит?

С энергетикой поступили просто. Вместо того, чтобы строить новую ТЭЦ или тянуть через пустыню демаскирующую секретный центр высоковольтную ЛЭП, в Ред-Рок доставили энергетические установки для атомных подводных лодок.

Павел с головой ушел в эксперименты. Метеоритное железо, свезенное со всех концов света, он давил прессом до немыслимых в естественной тектонике величин, бил его разрядами в миллионы электрон-вольт, нагревая, плавил его и потом резко снова охлаждал.

Он повторял опыты в разных комбинациях смены условий. Давление — температура — разряд. Разряд — температура — давление и охлаждение. Температура — разряд…

Но результата пока не было.

— Намазывать можно, а жрать пока нельзя, — мрачно усмехался Павел, разглядывая отчеты о последних сериях эксперимента.

— А если еще нажать на администрацию и попросить устроить в шахте подземный ядерный взрыв? — спросил Павла его помощник Ален Крюгер.

— Штаты сейчас в состоянии моратория по ядерным испытаниям, — с сомнением ответил Павел, — хотя…

И он написал докладную. И все обосновал, мол, обычными прессами не достичь необходимых значений давления и температуры.

Начальство думало неделю. А потом ответило: готовьте серию образцов для испытаний.

В Конгрессе как раз собирались провести решение о временном выходе США из моратория. Боеголовки на складах требуют выборочных испытаний готовности. Так что интересы нации совпали с научными устремлениями господина Розена.

На испытания в штат Невада Павел, естественно, не поехал. Туда отправили образцы метеоритного железа. А через месяц привезли назад. И в специально оборудованной камере, снабженной дистанционным манипулятором, капсулы вскрыли…

И снова!

Намазывать можно, а кушать — нельзя.

Павел начал ощущать, что заходит в тупик. И прежде всего раздражало, что нет теории. Экспериментальная часть исследования, лишенная теории, — дорога наобум. Дорога слепого в темном лесу.

Павел усмехнулся, припомнив непристойный анекдот. Про то, как одноглазый повел слепцов в деревню на дискотеку… Забавный такой анекдот, хотя и глупый! Концовка там смешная: когда одноглазый единственным оком своим на сук напоролся, он вскрикнул: “Ну все! Пришли, ребята!” А слепцы обрадовались и закричали: “Здравствуйте, девочки!”

В общем, тоже… пришли!

Ничего не получается. Но если в природе существуют природные космические брызги с идеальными гипроскопическими свойствами, то их можно воссоздать? И если так рассуждать, можно воссоздать и человека, и интеллект, и живую клетку из неживой органики, и душу…

Сам факт существования чего-то в природе — еще не основание для того, чтобы утверждать, что человек МОЖЕТ.

И Павел приуныл. И затосковал по Алтаю.

А впрочем, это была мысль: если не получается с общей теорией импактитов и если начальство такое щедрое, что не остановилось даже перед Конгрессом и перед миллиардными затратами, то почему бы не раскрутить начальство на приятный вояж?

И Павел сел писать новую докладную, обосновывая необходимость экспедиции на Алтай.

А через пару недель его вызвали к главному администратору.