Читать книгу - "Украденная дочь - Клара Санчес"

Мне ужасно захотелось поехать в больницу к маме и рассказать ей обо всем, и я мысленно поблагодарила «роковую женщину» за то, что она своим поступком дала мне возможность отвлечь маму от ее забот и переживаний, — точно так же, как она отвлекла и меня от моих забот и переживаний, потому что проблемы «роковой женщины» в чем-то показались мне еще более жуткими, чем проблемы нашей семьи.

Мама объяснила мне, что необходимо купить, чтобы пришить к чемоданчику длинный ремень, позволяющий носить его через плечо. Так мне будет легче. Еще мама, прищурив глаза, добавила, что ей ужасно хочется выйти из больницы и снова начать работать. «Начиная с сегодняшнего дня очень многое изменится, потому что мы не можем быть заложниками своего прошлого всю оставшуюся жизнь», — сказала она. Я поцеловала ее и открыла чемоданчик, в котором у меня лежали золотая и алмазная серии продуктов, два пакета водорослей «Нори» и несколько баночек с различными мазями. Я рассказала маме, что не смогла отдать этот заказ «роковой женщине» и что я ездила к ней утром, потому что занятия в университете у меня теперь проходят во второй половине дня. Мама слегка испуганным взглядом поискала среди моих вещей учебники. Она ни за что на свете не хотела осознавать, что я ее обманываю. Она не хотела, чтобы я разрушила ее представления обо мне как об идеальной дочери.

— Уже началась практика. Мне нет необходимости носить с собой учебники и даже конспекты. Это самая интересная часть учебы.

Ее взгляд снова стал обычным. Она всегда была готова закрыть глаза на что угодно, если ей предъявляли соответствующее алиби.

— Так ты не оставила заказ у нее дома?

Я, отрицательно покачав головой, присела на край ее кровати.

— Понимаешь, когда я приехала к ней домой, то оказалось, что…

— Невероятно! — воскликнула мама и даже слегка приподнялась на постели. — В тюрьме «Алькала-Меко», наверное, еще хуже, чем в этой больнице. Убить кого-то — это самое худшее, что может сделать человек в своей жизни… Если сможешь, съезди ее навестить. Я готова поклясться, что она хороший человек и у нее имелись серьезные основания для такого поступка.

Я придерживалась такого же мнения. Эта женщина импонировала мне гораздо больше многих других людей, которым никогда даже в голову не приходило кого-то убивать. Тот факт, что она попыталась прикончить своего мужа, не мог вытеснить из моей памяти чудесные воспоминания о том, что она покупала кремов на полмиллиона песет и была со мной очень любезна.

Вечером я рассказала обо всем этом отцу, однако он слушал меня невнимательно, вел себя рассеянно и немного нервничал. За ужином он ел очень много, даже слишком много, и пришлось сказать, чтобы он остановился, если хочет, чтобы у нас в доме осталась какая-то еда на ближайшие дни.

Я спросила отца об Анне. В последнее время именно он чаще всего виделся с ней, потому что они частенько сталкивались в больнице, потому что они встречались ради того, чтобы отец немного отвлекся от своих проблем, потому что Анна была лучшей подругой моей мамы или потому что… Я задавалась вопросом, а не влюбился ли он в Анну в попытке избежать психического напряжения, вызванного сложившейся в нашей семье ситуацией? Почему же он тогда так много ест? Разве не принято считать, что любовь приводит к потере аппетита? Возможно, его нервозность и неумеренный аппетит были вызваны неприятностями на работе и вообще всеми теми проблемами, с которыми он сейчас сталкивался. Меня ведь тоже заставляли понервничать затеянные мною поиски призрачной сестры.

— Анна? Она сюда еще придет, — сказал папа, залпом выпивая бокал вина, которое нам принесла Анна.

Мы с ним уже перестали ломаться. Мы вели себя так, как нам хотелось, и пользовались тем, что имелось под рукой, чтобы чрезмерно не драматизировать ситуацию и как-то поддерживать свое душевное состояние.

— Послушай, папа, а кто подарил тебе портфель из крокодиловой кожи? — спросила я. — Он, наверное, стоит кучу денег.

— Бетти. Она как-то раз пришла домой взволнованная и с этим портфелем в руке. Она подарила его мне просто так — у меня не было ни дня рождения, ни какого-нибудь другого праздника. Я ее поблагодарил, но брать с собой в такси такую красивую и дорогую вещь не стал. Если хочешь, можешь им пользоваться.

Я узнала у отца, что мама подарила ему этот портфель около семи лет назад. Зимой, в конце января. Она наверняка приобрела эту вещь на какой-нибудь распродаже. Все вроде бы было понятно.

Я в это утро даже не собиралась пытаться что-то продавать. Два клиента надиктовали на мой автоответчик очень объемные заказы, от которых мама деловито потерла бы руки. Еще маме звонили из фирмы, на которую она работала. Я решила, что посоветуюсь с ней по этому поводу ближе к вечеру, потому что сейчас собиралась отправиться за покупками. Нет ничего более замечательного, чем подняться утром с постели с определенной целью — какой бы незначительной она ни была — и устремиться на улицу с намерением эту цель достичь. Нет ничего более замечательного, чем почувствовать, что сложившиеся обстоятельства тебе в этом помогут. Дети идут в школу, родители отправляются на работу, люди едут, гуляют, делают покупки, разговаривают, о чем-то мечтают или же, как «роковая женщина», кого-то убивают — в общем, постоянно совершают какие-то действия. На моем автоответчике были также записаны три сообщения от моих лучших подруг. Они хотели встретиться со мной и рассказать, как у них дела в университете. Марга, Кармен и Росана. Их жизнь была прекрасна, и это чувствовалось по голосу. Им всем хотелось поболтать, они заявили, что скучают по мне. Две из них поступили на юридический, а третья — на факультет журналистики. Одна из них уже порвала с парнем, с которым встречалась, учась в школе, и две другие собирались последовать ее примеру. Они с удовольствием выслушали бы рассказ о моей авантюре с Матео — о нашей встрече в метро, о молодежном клубе, где у него проходили репетиции, о его мотоцикле, о том вечере, о поцелуе, о квартире Жерди, о том, как мы легли вместе в постель… Однако мне не хотелось пытаться создавать фальшивую видимость счастья. Моя жизнь отнюдь не была романтической. Мне также не хотелось, чтобы они узнали о болезни моей мамы и о том, что у меня вроде бы есть сестра, потому что пользы от этого не было бы никакой: помочь они мне не смогли бы, я просто впустую потратила бы время. Мы жили сейчас в параллельных мирах: они — в одном, а я — в другом, — и оказаться в одном мире с ними у меня пока возможности не было.

Я доехала на автобусе от своего дома до района Монклоа, а затем на метро — до улицы Гойи. Вся эта поездка заняла почти час. Кому на моем месте не было бы очень интересно узнать, почему мама, едва ли не самая бережливая женщина в мире, вдруг решила раскошелиться на портфель из настоящей крокодиловой кожи? Если бы ей захотелось приобрести шикарную вещь, которую она могла бы передать по наследству, она, скорее всего, купила бы сумку, с которой могла щеголять в тех случаях, когда отец надевал свой пиджак цвета морской волны. А еще на те же деньги она могла бы купить в подарок папе несколько фирменных костюмов и галстуков. В общем, в магазинах имелись в продаже по той же цене тысячи вещей, которые были намного красивее и полезнее, чем этот портфель из крокодиловой кожи.