Читать книгу - "Игра против правил - Александр Сергеевич Рыжов"

перебрасывали шайбу друг другу, а когда ленинградцы все же ею завладевали, гости моментально выстраивались возле своих ворот, создавая непробиваемую стену. Так и доиграли до конца. «Аврора» потерпела десятое поражение в сезоне и пятое подряд.

В раздевалке все успокаивали Касаткина, говорили: ничего страшного, буллит, в отличие от футбольного пенальти, не так-то легко реализовать. Он пропускал утешения мимо ушей и думал о том, что сегодняшний проигрыш — исключительно его вина. И как игрока, и как капитана. Опростоволосился сам, не сумел мобилизовать команду. За такое отчислять надо.

Здесь же, в раздевалке, когда все разошлись, накарябал на листке бумаги заявление и пошел с ним к Клочкову, который как раз закончил отвечать на вопросы журналистов. Николай Петрович заявление прочитал, с наслаждением порвал на мелкие кусочки, смял их в тугой шарик и прицельно запустил им в лицо Касаткина. Шарик больно стукнул Алексея по носу, отскочил и запрыгал по полу.

— Отчислить тебя? — загромыхал Клочков. — А это видел, пикша ты недожаренная? — Он сложил из толстых пальцев дулю. — Кто играть будет, дурья твоя башка? У меня не команда, а винегрет: понамешано всего понемножку. А хороших игроков — раз-два и обчелся. Так что никаких от тебя цидулек не приму, не надейся. Шагом марш домой, а завтра — на тренировку!

Алексей ушел пристыженный. Столь резко Петрович с ним еще никогда не разговаривал — знать, допекло. Но если с другого ракурса взглянуть, то это не втык был, а комплимент: назвал хорошим игроком, дал понять, что без него команда не команда. Гордиться нужно!

Пребывая в некотором замешательстве, Касаткин вышел из Дворца спорта. Направился к метро, но оказалось, что возле входа его поджидает Колокольников.

— Добрый вечер, Алексей Юрьевич. Не подвезти ли вас до дома?

Алексей собирался ответить, что в услугах такси не нуждается, доберется самостоятельно, но вспомнил про Олеговы сокровища. Не о них ли пойдет речь? Если так, то грешно отказываться.

Сели в милицейскую легковушку канареечного окраса. Она тронулась с места. Колокольников с Касаткиным расположились на заднем сиденье. Следователь приоткрыл окошко, закурил, выпуская дым в щелку.

— В Швейцарию собираетесь? — обронил он как бы между прочим.

— Уже знаете?

— У меня профессия такая — все знать. А о том, что «Аврору» на Кубок пригласили, уже и в газетах прописано. Не читали?

— Нет.

— Прочитайте… А еще вот с этим ознакомьтесь. — Он раскрыл саквояжик, стоявший у него под ногами, и вынул оттуда два соединенных скрепкой листа с отпечатанным на машинке текстом. Протянул их Алексею.

На верхнем листе значилось: «Заключение государственной экспертной комиссии от 18.11.1977».

— Это что?

— Это восемь уважаемых историков и языковедов по нашему запросу изучили рукопись, которую профессор Миклашевский приобрел у частного собирателя. Список действительно сделан в шестнадцатом веке, но сам текст так называемой летописи — фальсификация. Это доказано путем лингвистического анализа. Подделка искусная, даже такой видный ученый, как Миклашевский, не сумел ее распознать.

— Что же получается?..

— А получается, что четыреста лет назад или раньше кто-то сочинил псевдолетопись. Уж не ведаю, для каких целей: то ли баловства ради, то ли хотел ее царственным потомкам Рюриковичей по сходной цене продать. Мистификации всегда были в моде: возьмите, к примеру, проделки Томаса Чаттертона или «Поэмы Оссиана» Макферсона…

Колокольников не переставал поражать. Если про «Поэмы Оссиана» Касаткин что-то где-то слышал, то кто таков Томас Чаттертон, понятия не имел. Смолчал, пробежал глазами заключение экспертов. Так и есть: рукопись, на изучение которой они с Фомичевым потратили столько времени, была признана фальшивкой. А профессор с ней столько носился, деньги за нее заплатил, переводил, в статьях ее подлинность отстаивал… И на белуху бывает проруха, как говорит Клочков.

Колокольников невозмутимо попыхивал сигаретой.

— Нашли мы этого собирателя, допросили. Говорит, про подделку не знал. Рукопись ему будто бы от деда досталась, который еще до революции манускрипты и прочие древности коллекционировал. А внук теперь распродает… У него в квартире — пять стеллажей с бумагами. Проверяем его сейчас на предмет мошенничества.

— А курган? Там же кладка…

— Курган разворотили, кладку вскрыли. Она современная, сороковых годов. Под ней у партизан в Великую Отечественную секретное убежище было, они там оружие и листовки хранили и от облав прятались. Открытие важнейшее, уже есть планы туда экскурсионную тропу проложить и мемориальный комплекс устроить. Но к Вещему Олегу это отношения не имеет.

Касаткин осмыслил полученные сведения и удивился, насколько ему все равно. Есть в кургане клад, нет в кургане клада — какая разница? Сейчас все мысли о предстоящем Кубке и о судьбе команды. Ясно же, что в случае неудачного выступления в Швейцарии и Клочкова сплавят из «Авроры», и ведущих игроков разгонят. А потом пришлют опять какого-нибудь тренера-гастролера, и будет он по-своему все перекраивать. И так до бесконечности…

— Вы меня слушаете? — тронул его за руку Колокольников.

— Да… слушаю…

— Расстроены?

— Не очень. Вот Юля… дочь профессора… она, наверное, огорчится. Ей сообщили?

— Первым делом. Но она, по-моему, не очень переживает. Далека от исторических загадок… может, и к лучшему.

Алексей не совсем понял заключительную ремарку Колокольникова. Хотел уточнить, но машина уже остановилась.

— Вот и ваш дом. До свидания. И удачи на Кубке!

Колокольников протянул Алексею руку — в первый раз за все время их знакомства. Касаткин пожал ее. Отрицательных эмоций по отношению к следователю он не испытывал — в конце концов, тот спас его и Фомичева от бандитов. А прошлые обиды стерлись из памяти.

Касаткин вышел из машины и собирался захлопнуть дверцу, но Колокольников окликнул его:

— Алексей Юрьевич! Вы, если увидитесь с гражданкой Миклашевской, напомните ей, чтобы соблюдала осторожность. Я уже предупреждал…

— А в чем дело?

— Пятого преступника мы пока не взяли. Мало ли что у него на уме…

— Как его зовут?

— По паспорту Черниченко Платон Иванович. Кличка — Панкер.

* * *

Следующий месяц прошел для Касаткина и его партнеров по команде в ожесточенных ледовых боях. «Аврора» проиграла еще дважды, доведя безрадостную серию поражений до семи матчей. Причем раз за разом повторялось одно и то же: в первой половине встречи противник сминал ленинградцев и забрасывал им целую авоську шайб, а к концу второго периода или к началу третьего «Аврора» раскачивалась и почти сравнивала счет. Но «почти» в хоккее, как и в любом другом виде спорта, не считается.

Ленинградские газеты разносили флотскую команду в хвост и в гриву, писали, что она на будущий сезон непременно откатится в первую лигу. И этих бездарей и лентяев собираются отправить на Кубок Шпенглера? Посмешище! Куда