Читать книгу - "Ферзь – одинокая фигура - Роман Суржиков"

– Но кто на самом деле его убил?..

Я молчал, и Марина ответила сама себе:

– Пистолет – оружие пешки, а не фигуры. Наверное, у Петровской или Березина был кто-то близкий. Он, как и ты, решил отомстить. Явился в гости, Чертков впустил, уверенный в своей пси-тэшной непробиваемости… А гость просто взял и выстрелил, не дожидаясь, пока Чертков его околдует.

Я покачал головой.

– Не нравится. Совсем не нравится.

– Что?

– Все. Не нравятся чашки на столе. Да, Чертков мог напоить чайком мстителя – поглумиться, позабавиться. Но выпустить ситуацию из-под контроля, не отследить волевого импульса на атаку, не среагировать?.. Тем более, убийца выстрелил не мгновенно – сперва обмотал ствол полотенцем, чтобы заглушить выстрел. Не нравится то, что Юрий прятал вещи. Прятал – значит, боялся. Разве могла его напугать простая пешка? Наконец, мне не нравится момент, когда приехала полиция. Как раз вовремя, чтобы застать нас. Когда менты очухаются, то сообразят, как ты их выбила. После этого никого, кроме пситехников, и подозревать не будут.

Помедлив, я добавил:

– Понимаешь, Мари, версия мести хорошо склеивается только в одном случае: если мстителем считать меня.

– Так кто же убил Черткова?

– Мне предстоит это выяснить, и довольно быстро.

– Не тебе, а нам. Если я скажу правду, меня, как ты говоришь, обвинят в соучастии. А лгать против тебя не стану. Ни за что. Не проси.

Я остановил машину у гостиницы.

– Собираем вещи и уезжаем. В дороге будет время поспорить о том, кому куда.

Играем белыми

Капитан Прокопов позвонил, когда мы выезжали из Полтавы. Я перевел вызов на громкую связь – Марине следовало слышать.

– Здравствуйте, Сан Дмитрич.

– Владя… – мрачно буркнул капитан. – Эх, Владя.

– Я невиновен. Клянусь.

– Давай без ерунды, а?.. Мы же не малые дети. Приди с повинной. Есть смягчающие, плюс явка. Получишь меньше десятки.

– Не я убил его.

– Эх, Владя… Полтавские менты установили личность Малахова и позвонили нам. Я переслал им твое фото. Они опознали. Твою подругу пока не вычислили, но, по всему, это ферзь или ладья. Перебрать твоих однокурсников, пересмотреть фотографии – дело пары часов. Получим ее имя, заявим вас в розыск.

– Я был на месте преступления сегодня. А убийство случилось вчера. Я не виноват.

Капитан невесело хохотнул:

– Однако знаешь, когда совершено убийство.

– Черт возьми! Как будто я слепой, состояния тела не вижу! Говорите, мы не дети? Так и не будьте ребенком! Сначала Дим хотел порешить Юрия, потом я – так, что ли? У нас, типа, эпидемия в отделе? Вирус смертоубийства?! Оставьте меня в покое, капитан! Ищите того, кто это сделал.

– Значит, так, – отчеканил Прокопов. – Даю тебе сутки на одуматься. Если да, засчитаю явку и отпущу твою девицу без обвинений. Если нет, получишь на всю катушку, а она – по соучастию.

Мари схватила трубку и отвернулась так, чтобы я не мог нажать сброс. Холодно произнесла в микрофон:

– Меня зовут Марина Вилинская, я – советник МИДа, пситехник ранга ферзь. Последние трое суток Владимир Шульгин провел со мной и не совершал никаких преступных действий. Могу отчитаться за каждый час. Пситех-воздействие на слесаря и полицейский наряд – мое дело. Всего доброго, капитан.

Она повесила трубку как раз в момент, когда я остановил машину и выдернул у нее смартфон.

– Наверное, нужно вынуть батарею, – предложила Мари.

– Какого черта?!

– Я приняла решение, – ответила она. – Я с тобой до конца. Мое право. Тебе виднее, как вести расследование, кого подозревать и что делать. Но на чьей мне быть стороне – решаю сама. Ага?

Мы скрестили взгляды – чуть искры не брызнули.

– Ты решаешь, значит? Потому что ферзь, или как?!

– Только посмей заикнуться про воздействие! Я решила, как простая пешка. Любая пешка имеет цвет. Любая пешка может выбрать, за черных она или за белых.

Я кивнул.

– Ладно, будешь за белых. Предпочитаю думать, что мы с тобой – белые. А раз так, надень перчатки.

Она удивилась, но выполнила. Я протянул ей пакет, в который сложил улики.

– Что думаешь об этих двух вещах?

Мари зажгла свет в кабине, чтобы рассмотреть внимательней.

– Пачка сигарет «синий винстон слимс». Зубочистки… Осталось чуть больше половины – двенадцать штук, если точно.

Достала несколько, рассмотрела, понюхала.

– Вроде, обычные сигареты… Хотя не поручусь, ведь я не курю. Но выглядят так, будто сделаны на фабрике. Все аккуратные, одинаковые. Пачка новая, выпущена в этом году. Не вижу в них ничего особенного.

– Я тоже. Однако что-то в них есть, иначе Чертков бы их не прятал.

– Мне больше нравится ошейник, – Мари вынула вторую вещь. – Стильная штука – черная кожа, серебристый карабин. По размеру – примерно на спаниеля. Кажется, не новый: на коже много трещинок. С наружней стороны прицеплен какой-то девайс… а со внутренней – не то заклепки, не то шляпки винтиков… Слушай! Кажется, это электрический ошейник. Знаешь, бывают такие? Если собака не слушается, жмешь кнопку – и ее бьет током.

– Мерзость. Выдумка садистов, – бросил я, разглядывая устройство. – И карабин какой-то странный, слишком массивный.

Мари попробовала щелкнуть им, расстегнуть. Карабин не поддался.

– Хм. Он с секретом. Не расстегнешь, если не знать, куда нажать.

– Чтобы кто-то сердобольный не спас собаку от экзекуции. Только хозяин знает, как снять с шеи пса электрошок. Ну и дрянь.

Ферзь бросила ошейник назад в пакет и снова пригляделась к сигаретам.

– Ошейник хотя бы необычный, памятный. Его можно использовать как психический маркер: хорошая вещь, чтобы напомнить кому-нибудь о чем-нибудь, ткнуть носом в его жестокость. Но сигареты?.. Зачем Черткову хранить их? Что в них особенного?

– А может, особенность и не в сигаретах… – сказал я и отнял пачку.

Вытряхнул сигареты, потом аккуратно вынул фольгированную бумагу, выстилавшую пачку изнутри. Между бумагой и картонной стенкой пачки прятался плотный листок. Я вынул его… и присвистнул.

– Мари, я рассказывал тебе о фото с детьми. Так вот, это оно!

Аккуратно обрезанная по краям так, чтобы точно помещаться в пачку, фотография, тем не менее, сохранила все самое главное. Исчез лишь фон, а дети с их напряженными, искусственными улыбками остались на месте. Несомненно, это был оригинал. В далеком месяце мае Юрий Чертков отсканировал это фото, слегка подретушировал скан, распечатал копию и принес на долгую память Ивану Березину. Тот перед смертью приклеил копию к кожуху типографской гильотины… А оригинал сейчас я держу в руках. Теперь не осталось вопроса: зачем было снимать копию и вносить правки. Третий слева мальчик – худой, темноволосый, уныло опустивший плечи – это был Юра Чертков. Он исправлял на фото собственную внешность, чтобы сделать неузнаваемой!