Читать книгу - "Имидж старой девы - Елена Арсеньева"

Меня все еще трясет, когда вспоминаю, что происходилосегодня с Мадам. Я думала, истерический припадок сведет ее в гроб. БедняжкаГортензия, наша милая голландская королева, которая сейчас тоже живет вМальмезоне, от беспокойства за мать едва не лишалась чувств.

– Жизель, что делать, Жизель? – беспрестанно повторяла она,заламывая руки и глядя в помертвевшее лицо Мадам, которая то рыдала так, словноу нее вырвали сердце, то впадала в мертвенное оцепенение – лишь слезы бежали пощекам, – а то вовсе лишалась чувств.

Наш толстый доктор Оро, чудится, похудел на несколько фунтовза один день и утратил свой свекольный румянец. Бедный Моршан, судя повыражению его лица, охотно вступил бы сейчас в сделку с дьяволом, лишь быисцелить и успокоить женщину, которая всецело владеет его сердцем. Мы с мадамРемюза [12] сбились с ног, однако иногда обменивались неприметными взглядами итолько пожимали плечами. Держу пари, обе мы вспоминали одно и то же: тот день,когда Жозефина рыдала под дверью Наполеона, умоляя его о прощении. Я ужеупоминала об этом случае в одной из предыдущих записей. Все, казалось, кончено:он не простит… И тогда я вспомнила, как он любил Евгения и Гортензию, детейЖозефины. Я, задыхаясь от жалости к Мадам, подсказала ей послать за ними. Детейпривезли, они принялись молить Наполеона вместе с матерью – их моления достиглицели. Дверь открылась, Наполеон заключил всех в объятия – он простил Жозефину.

Не передать, сколь глубокий вздох облегчения испустила я!Ведь если бы примирения не удалось добиться, Талейран счел бы, что я несправилась с его заданием. Один бог знает, сколь печальное будущее ожидало быменя.

…Перечитываю эти строки, и мне хочется их вычеркнуть.Конечно, мой дневник никому, кроме меня, не интересен, никто и никогда его непрочтет, а все-таки напрасно я здесь представляю себя этакой низкой тварью,которая заботится только лишь о собственной выгоде – и больше ни о чем. Ведь яслепо повиновалась Талейрану почему? Единственно потому, что верила: каждый шагего направлен на благо Франции! Возможно, так оно по-прежнему и есть… Но лишь втом случае, если это соответствует интересам князя Беневентского.

Нет времени, но не могу удержаться, чтобы не описать событияпоследних дней. Я не объяснила, чем был вызван припадок Мадам, сказала только,что путь на Париж открыл сам Наполеон. Увы, это правда! И его подтолкнула ктому слепая страсть к толстой австриячке, которую он возвел на престол, прогнавоттуда Жозефину!..

Но все по порядку. В начале марта император продвигался наюг, отбрасывая противника от Лиона, Реймса, Арси-сюр-Об. Постепенно ему сталоясно, что, если он попадет в окружение, столица останется без защиты. И тогдаон придумал план – гениальный, как все его военные действия. Узнав, чтонеприятель двинулся к Бриену и Бар-сюр-Об, Наполеон решает идти к Марне,незаметно напасть на вражеские коммуникации и отбросить войска союзников отПарижа и Сен-Дизье. Свой план он изложил в письме к Марии Луизе, сопроводив этопослание множеством телячьих нежностей. И… отправил с курьером, не зашифровавписьмо !

Воистину – кого боги хотят погубить, того они лишают разума…Судьба повернулась спиной к своему бывшему любимцу. Курьер попал в плен, иписьмо императора было у него найдено. Его передали маршалу Блюхеру, одному изкомандующих союзническими войсками. Маршал был известен своей грубоватойгалантностью. Он послал курьера с белым флагом в расположение наших войск. Укурьера было письмо Наполеона к Марии Луизе. Таким образом, императрица всеузнала о планах супруга и посвятила в них герцога Ровиго. Увы! Галантность непомешала маршалу Блюхеру воспользоваться счастливым случаем, который ему выпал.Узнав о тайных планах императора, союзники двинулись на Париж, благо путь кнему открыл им сам император…

Не передать, что сделалось с моей госпожой, когда она узнала,что виновницей беды стала любовь Наполеона к Марии Луизе! Одну толькоавстриячку винит она в случившемся, хотя даже я готова пожать плечами. В чем жевина императрицы? В том, что она пухлая блондинка – как раз во вкусе«маленького капрала», который всегда обожал пышнотелых женщин? Ведь и самаЖозефина пленила его когда-то своим полным, хотя и гибким, сладострастнымтелом. Нет, только рок, только рок виновен в преступной неосторожности, которуюдопустил наш повелитель!

Нетрудно представить, что сейчас творится в Тюильри.Впрочем, особенно напрягать воображение нам не приходится, поскольку князьБеневентский не преминул посетить нас в Мальмезоне и привез самые свежиеновости. Разумеется, он повествовал о случившемся с глубоким негодованием, ноя-то знаю его много лет, я научилась разбирать все оттенки его речи и мимики.Он наслаждался – вот верное слово! – наслаждался случившимся!

Он прекрасный рассказчик, и, слушая его, я словно бы и самавидела всю эту суматоху. Враг почти у стен императорского дворца! Русский царьуже в Бонди, военные действия идут практически в Париже – под Роменвилем, вСен-Дени и у заставы в Клиши.

В Тюильри собирают вещи, жгут документы, укладываютчемоданы, а также упаковывают корону, скипетр и прочие атрибуты императорской власти.А между тем совет под председательством Марии Луизы решает, как быть регентше иримскому королю. Покидать Париж или оставаться? Военный министр Кларквысказался за срочный отъезд в Блуа…

– Я сделал все, что мог, – прочувствованным тономповествовал нам князь Беневентский. – Я начал спорить, заявил, что отъезд ееимператорского величества равнозначен сдаче Парижа роялистам. Они не преминутвоспользоваться случаем, чтобы совершить государственный переворот и сновавозвести на престол Бурбонов.

Помню, здесь Талейран сделал странную паузу и выжидательнопосмотрел на Жозефину. Казалось, он ждет от нее каких-то слов. Более того! Мнепочудилось, он поглядывает с опаской.

– Конечно! – воскликнула Мадам. – Если бы Мария Луизаосталась в Париже и сама встретила отца, австрийского императора Франца,который приближается вместе с союзниками, это затруднило бы реставрациюкоролевского дома! Она регентша при наследнике, римском короле, что вынудило бысоюзников отнестись к ней как к представительнице законной власти. Неужели онавыбрала долю королевы в изгнании? Не могу в это поверить.

Я вновь обратила внимание на то, как Талейран посмотрел наМадам. С облегчением! Он не услышал от нее того, чего опасался! И заговориллегко, с каким-то даже щегольством:

– Решающую роль сыграл экс-король испанский.

– Жозеф… – прошипела с ненавистью Мадам.