Читать книгу - "Имидж старой девы - Елена Арсеньева"

– К сожалению, нет, – кокетливо призналась дама. – Моиклиентки – две шлюхи с Автозавода, которые едва не убили одного нехорошегочеловека. Он с подельником подряжал их в Эмираты – зарабатывать сам понимаешьчем. Смастрячили девчонкам поддельные паспорта, но тут осечка и вышла. Скинулиих с дистанции в аэропорту, одного мужика повязали, второй затеял было искатьтоварища и стращать девулек, которых подозревал в доносительстве, неминучейрасплатой, но они оказались не из пугливых. Отняли у мужика пистолет ивыпустили в него пару пулек. По счастью, не убили, только ранили. Хотя егоспасение можно тоже назвать чудом, как и спасение того красавчика.

«Ага-а! – мрачно подумал Бергер. – Я так и знал, что оннепременно окажется красавчиком!»

– Мои клиентки убивали этого вербовщика проституток на самойокраине Автозавода, в какой-то рощице; там и бросили. Место безлюдное – днем, апо ночам там тусуются пацаны, отрываются на полную катушку, жгут костры,засасывают пузыри и отъезжают кто как может и что кому по карману.

Бергер покачал головой. Рассказ Чехова «Душечка» – вершинапостижения женской натуры. Мимикрия – вот основное ее свойство. Его подруга,это бело-розовое пирожное безе, в совершенстве владеет неформальной лексикой.Кстати, инвективной тоже, причем в таком объеме, что даже Бергер, отнюдь непансионерка, иногда краснеет.

– Вот эти-то, не побоюсь сказать, юные пионэры и обнаружилинашего недобитка, – продолжала его «душечка». – И тотчас доказали, что на нашумолодежь льют помои совершенно напрасно, ничто человеческое ей не чуждо.Плюнули на свои криминальные игры, не поскупились включить мобилу и вызвать«Скорую». Отвезли недобитого в ближнюю больницу, а уже на другой деньпострадавший смог дать первые показания милиции, поскольку обо всех случаях согнестрельными ранениями врачи обязаны докладывать в органы, что ты и самзнаешь. Девчонок моих он описал подробнейшим образом, назвал их фамилии, имена,отчества, ну, а тамошние ребята своих лялек знают наперечет. Мигом выловили ихна рабочих местах, законопатили… Правда, одна из них вымолила – уж не знаю,каким местом! – разрешение позвонить. Сообщила отцу, а отец у нее некто-нибудь, а депутат Госдумы, ты представляешь?! Что характерно, отНижегородской компартии.

– В семье не без урода? – хмыкнул Бергер.

– Точнее, не без двух, – уточнила дама. – Папашка – еще такакашка! Даже неизвестно, кто из них двоих хуже: эта малолетняя преступница илион, лицемер и фарисей, вдобавок записной алкаш. А впрочем, он богат добезобразия, как и все эти мизерабли, Жаны Вальжаны недоделанные, поэтому я и неотказалась на него работать, когда он начал умолять спасти доченьку. Да изнакомы мы сто лет, он ко мне когда-то клинья бил, только я терпеть не могуидейных идиотов!

– Слушай, – чуточку сконфуженно сказал Бергер, – извини, чтоперебиваю, но ты не объяснишь мне, кто такие эти самые мизерабли, а? Оченьчасто слышу последнее время это слово, а понять не могу.

У него уже вяли от словесных инвектив уши, а по опыту онзнал, что вернуть даму на путь нормальной лексики можно только одним способом:спросить у нее что-нибудь этакое, заумное. Ее хамелеонская натура тут жесрабатывала, и дама опять превращалась в интеллектуальную карамельку.

– Мизерабль – по-французски отверженный, – пояснила она. – УВиктора Гюго роман такой есть – «Отверженные», главный герой – раскаявшийсякаторжник, благородный мизерабль Жан Вальжан, типа, невинная жертва жестокогобуржуазного общества. Сделался божьим промыслом очень богат и всего себя отдалдобрым деяниям. Наши, отечественные бывшие каторжники и мизераблиразбогатеть-то разбогатели, да вот никак не решатся встать на следующуюступеньку. Как говорится, труд может превратить обезьяну в человека, абогатство – наоборот.

Дама перевела дух.

– Ну вот, – проворковала она. – Я пытаюсь сделать из его дочкии ее подружки невинную жертву тех, кто обманом вывозит русских красавиц вАрабистан и Турцию, на потеху всяким черномазым развратникам. Выпросиларазрешения повидаться с раненым. Поговорить с ним, выяснить, как настроен…Приехала в эту богом забытую больничку, нанюхалась жутких вонизмов типа тушенойкапусты и жареной тухлой рыбы… есть, есть вечные ценности, можешь мне поверить!– вошла в палату на шестнадцать человек…

– На шестнадцать?! – в ужасе вскричал Бергер. – Быть того неможет!

– Ну на восемь, какая разница? – Он просто-таки услышал ,как его приятельница дернула плечиком. – Вот уж где мизерабли в полном смыслеслова! И вдруг я вижу среди них знакомое лицо…

– Того самого парня? – суховато осведомился Бергер. –Значит, ты с ним знакома?

– Скажем так – я знаю, кто он и как его зовут, –дипломатично ответила дама. – У меня есть одна приятельница – местнаязнаменитость, детективы кропает, в Москве издается напропалую, – и ей дляправды жизни нужно было побывать в ночном клубе. Сама она дама скромная, чегопо ее писаниям никогда не скажешь, одна идти постеснялась, потащила меня ссобой. Пошли мы в «Барбарис» – прелестное местечко, скажу я тебе! – и увидела ятам распрекрасное танцевальное шоу. Особенно хорош был солист. Без преувеличенияскажу – все дамы на него запали с первого взгляда, очень красивый, ну правда,очень. И вообрази – именно его я вижу в этой безумной больничке! Худой,бледный, под глазами чернота, а глазищи у него и без того черные-пречерные…

В голосе дамы зазвучали мечтательные нотки, но она тотчасвернулась к деловому тону: