Читать книгу - "Дорогая мамуля - Нора Робертс"

– Эта женщина приходила одна?

– Да кто на такую польстится? Если с ней кто-то и был, я их не видела. И вышла она одна, я за ней проследила. – Джейн коварно усмехнулась. – Показала ей средний палец за спиной. Кое-кто из покупателей зааплодировал.

– Диски наблюдения есть?

– Конечно, есть. Эй, а в чем дело? Кто-то ей наподдал? Я бы им ботинки почистила.

– Да, кто-то ей наподдал. Мне хотелось бы просмотреть диски за пятницу, послеобеденное время. Нам придется снять с них копии.

– Ни фига себе! Ладно. О, черт! Слушайте, а у меня не будет неприятностей?

– Нет. Но диски нам нужны.

Оттолкнувшись руками, Джейн поднялась с ящика.

– Придется позвать менеджера.

Вернувшись к себе в кабинет, Ева еще раз просмотрела диск. Она пила кофе и наблюдала, как Труди входит с улицы. В строке хронометража было указано: четырнадцать двадцать восемь. У нее было достаточно времени, чтобы повариться в собственном соку и осмыслить результат своего визита к Рорку. Времени вполне достаточно, чтобы обсудить ситуацию с партнером или просто побродить по улицам, пока в голове не сложился план.

«Злющая», – отметила Ева. Она остановила запись и увеличила лицо Труди. Ей казалось, что она чуть ли не слышит скрежет зубовный. Кипящая злоба, а не холодный расчет. По крайней мере, в этот момент. Может быть, импульс. «Я им покажу».

Ей пришлось искать носки, расталкивать людей локтями, огибать прилавки. Но она нашла, что хотела… и притом со скидкой.

Ева наблюдала, как Труди, оскалив зубы, хватает пару носков с полки. Но она задержалась у полки и нахмурилась, взглянув на цену, произвела подсчет и только после этого встала в очередь.

Притопывая ногой, сверля злым взглядом покупателей, стоящих впереди нее в очереди. Она сгорала от нетерпения. И она была одна.

Ева продолжала следить. Вот перепалка с продавщицей. Труди смотрит на Джейн, как на ком грязи под ногами, ее руки висят по швам, но она стискивает их в кулаки. Не желает уступить. Оглядывается и огрызается на женщину, стоящую позади нее в очереди.

Устраивает скандал из-за карманной мелочи.

Покупает орудие собственного убийства задешево.

Она не стала ждать, пока ей упакуют товар и пробьют чек. Просто запихнула носки в сумку и ушла, раздуваясь от возмущения.

Ева откинулась на спинку кресла, задумчиво изучая потолок. Ей надо где-то достать монеты. Никто не носит с собой столько монет, чтобы заполнить ими носок. И, судя по тому, как она размахивала сумкой, та не была тяжелой.

– Компьютер, найти и перечислить все банки между Шестой и Десятой авеню, между… Тридцать восьмой и Сорок восьмой улицей.

Работаю…

Поднявшись с кресла, Ева проверила время. Банки уже были закрыты до следующего дня. Но Труди хватило бы времени – пусть и в обрез, – чтобы наменять целый мешок монет. Надо будет завтра проверить.

– Распечатать данные, – приказала Ева, когда компьютер начал диктовать список банков. – Скопировать в файл, скопировать на мой домашний компьютер.

Принято. Работаю…

Ева уже это видела. Конечно, ей придется найти банк и все перепроверить, но она уже это видела. Это будет ближайший к магазину банк. Ева видела, как Труди входит в него, все еще кипя от бешенства. Она воспользовалась наличными, если еще не совсем утратила способность соображать. Нет смысла оставлять след такой трансакции в чековой книжке или на кредитной карточке. Надо менять наличные. И надо избавиться от банковской упаковки еще до возвращения в гостиницу.

Она была одна, вновь напомнила себе Ева. Одна пришла в управление полиции, потом в «Рорк Индастриз». Ни малейших признаков того, что кто-то ждал ее в вестибюле.

Может, она позвонила, воспользовалась своим телефоном, когда вышла из здания? Проверить невозможно: телефон пропал. Да, это был умный шаг – изъять телефон с места убийства.

Ева прошлась по кабинету, размышляя. Труди была испугана, когда вышла от Рорка. Позвонила своему приятелю, своему сообщнику. Может, поплакалась. Может, план Б они разработали вместе.

Повернувшись к доске, Ева пристально вгляделась в изуродованное кровоподтеками лицо Труди.

– Что нужно, чтобы сотворить с собой подобное? – пробормотала она вслух. – Сильная мотивация. Большой запас злости. Но как, черт побери, ты рассчитывала доказать, что отделали тебя мы с Рорком или кто-то, кого мы на тебя напустили?

Ева покачала головой. Только что отметила умный шаг, и вот опять глупость. Это было сделано в порыве ярости, чисто импульсивно, в припадке безумия. Умнее было бы выманить одного из них или обоих из дома под каким-нибудь предлогом. Выманить куда-нибудь, где им было бы не так легко доказать свое алиби. Глупо было считать, что у них нет алиби. Грязная работа.

Какое-то смутное воспоминание вдруг проснулось в ее голове, готовое вот-вот вновь растаять. Ева закрыла глаза, крепко зажмурилась и сосредоточилась.

Темно. Заснуть невозможно. Есть хочется. Но дверь ее комнаты заперта снаружи. Труди не позволяла ей бродить по дому… Шляться, устраивать пакости, – так говорила она.

Все равно Ева была наказана.

За то, что поговорила с мальчиком, жившим на другой стороне улицы, и его друзьями. Эти мальчики были старше ее. Они дали ей покататься на скейтборде. Труди не нравился мальчик с другой стороны улицы, не нравились его друзья.

Хулиганы. Малолетние преступники. Вандалы. А может, и еще хуже. А ты – самая настоящая шлюха. Всего девять лет, а уже путаешься с мужиками. Тебе же это не внове, так? А ну марш наверх! И можешь забыть об ужине. Я не кормлю всякое отребье в своем доме!

Не надо было говорить с тем мальчиком. Но он сказал, что покажет ей, как кататься на доске. Ведь она никогда раньше не каталась. Они на своих досках выделывали такие головокружительные трюки! Делали петли, ездили на одном заднем колесе, кружились волчком. Ей нравилось на них смотреть. Тот мальчик заметил, что она смотрит, и улыбнулся ей. Знаком пригласил ее подойти.

Не надо было ходить. Знала же, что потом хуже будет. Но он протянул ей эту ярко раскрашенную доску и сказал, что она может прокатиться. Сказал, что он ее научит.

И когда она полетела стрелой на этой доске, он присвистнул сквозь зубы. А его друзья засмеялись. Он сказал, что она крутая.

Это был – она не сомневалась, что это был, – самый счастливый, самый очистительный момент в той ее жизни. Даже сейчас она помнила, как непривычно было ощущать на своем лице улыбку. Как растянулись ее губы, напряглись щеки, и смех вырвался из горла. Она ощутила даже боль в груди. Но это была легкая, приятная боль. Ничего такого с ней никогда раньше не бывало.

Он сказал, что она может покататься еще, что у нее здорово получается.