Читать книгу - "Искатель, 2002 №1 - Сергей Кузнецов-Чернов"

— Ого! — Игорек поскреб затылок. — Так тебе доллары нужны или ты пришла работать?

— Мне нужны доллары.

— Всем нужны. Сколько?

— Восемь.

— Неплохо. — Игорек осклабился. — Но ты заработаешь неизмеримо больше, если будешь работать.

— Сколько?

— Ну, очень много. Заходи.

Игорек отступил назад и в сторону.

Она вошла. И сразу, сзади, сложный коленчатый прищелк замка. Как бункер. Или как пасть захлопнулась, в которой зубы в несколько рядов. Но — большая чистая прихожая.

— Проходи, проходи.

Идет. Большая чистая гостиная, задняя стена превращена в экран. Треноги, табуреты, разнообразные лампы и небольшие прожекторы, вот и вся, так сказать, мебель.

— Страшно?

— Пока нет.

— И потом не будет. Стоит только начать. Проходи дальше.

Проходит. Сзади что-то происходит, передвигается штатив, меняется освещение, передвигается еще один штатив или тренога, происходит какое-то вкрадчивое движение — она заворожено ждет. Подходит вплотную к белому экрану. Холодная плотная материя. Разворачивается. И — свет с разных точек ей в лицо, как морская нежданная волна. И у нее перехватывает дыхание.

— Нравится? — Он не виден там, за границей белого страшного света.

— Выключи! — вытолкнула из себя вместе с волной света.

Щелк, щелк, щелк! Мгновенно утек в отражатели свет, как коварный зверь в логово, и стал различим хозяин маленькой порнографической фабрики — верткий парнишка с наглыми глазами. Ну нет, нет, нет.

— Нет! — твердо оказала Ольга.

— Твое дело, — равнодушно произнес фотограф, хотя и смотрел взглядом профессиональным, ощупывающим, липким. — Я тебе уже говорил, с твоей внешностью ты столько заработаешь — икру с бабкой ложками есть будете. А то сидите полуголодные. Мне как художнику за тебя обидно. Бог дал тебе такую внешность, а ты…

Он подошел ближе.

Оля сжала кулачки, поднесла к лицу. Только тронь.

— Я же не прошу тебя сразу раздеваться, — совсем тихо, чуть наклонившись к ней, заглядывая в глаза. — Сначала попробуем так, как есть, в платье. Потом в купальнике. Не захочешь дальше, не надо.

Голос обволакивает, глаза мерцающие ближе, ближе.

— Нет! — вскрикнула Ольга, и глаза утратили гипнотический блеск и, плывя на волнах неторопливых шагов, удалились.

Сидела на скамейке и бездумно смотрела вдаль, по-детски непроизвольно болтая ногами, но совсем не по-детски сгорбившись. Этакая маленькая старушка. Бездумно — это так говорится, а думка одна жужжит: где взять деньги на лекарства бабушке. Да и на жизнь. Пес подбежал длинноухий, лохматый, ласковый, с обрубком вместо хвоста. Обежал вокруг скамейки, понюхал Олины босоножки да и пристроился рядом, как будто всю жизнь возле сидел. Сел и на Ольгу смотрит, словно говорит: весь я твой, бери меня с собой, хочешь ешь, а хочешь — служить тебе буду преданно. Ольга его, впрочем, пока не видела. Тогда он робко тявкнул. Потом еще. Ольга скосила взгляд — он встал и обрубком своим туда-сюда, туда-сюда.

— Чего тебе? — строго спросила Ольга.

Опять гавкнул и сел.

— Не до тебя. Пойду бабушку кормить. Тебя, небось, с рынка кормят да витамины за доллары дают. Иди, гуляй.

Ольга тяжело, по-старушечьи, побрела. Но пес увязался и ловко и привычно пристроился справа, к ноге.

— Потерялся, что ли? — недовольно спросила Ольга.

Опять тявкнул — и в глаза. И обрубком виль-виль.

— Твои проблемы. — Ольга пошла быстрее, бабушку действительно пора было кормить.

Пес припустил следом, не отставая.

— Шасть отседова! — грозно прикрикнула Ольга и ногой топнула. Совсем как ее бабушка, когда у нее ноги здоровые были, делала. Пес отбежал поодаль и сел.

Войдя в квартиру, первым делом сотворила улыбку и выпрямила спину. Посадила бабушку, опустила ее холодные и твердые ноги на коврик, укутала.

— Где ты была, Оленька? Я уж соскучилась.

— Дела, бабуль, дела.

Суп принесла. Остатки. А по телевизору новости. И объявления.

Себе принесла. Хватило.

— Пропал, — сообщил диктор, — автомобиль «ВАЗ» 2107, белого цвета. — Ну и так далее.

Бабушка головой покачала. Воруют, воруют, воруют.

Егору позвонить? Попросить долларов? Он даст, мне он все отдаст. И сладкое чувство, но, в общем, не совсем уместное сегодня. И откуда? Он с ней, собственно, в первый раз заговорил. А так — все смотрел. А… Вот: я тоже не еду! Радостно. А в глазах: из-за тебя. Отдаст, отдаст. Точно. Но — что же делать, что же делать?

— Ольга, ты лекарства пока не покупай, на еду береги. Поняла? Что мне сделается, старой? А тебе есть надо, вон, одни косточки.

— Пропал кокер-спаниель, — продолжал тем временем белозубый диктор. — Кличка Кинг. Нашедшему гарантируется вознаграждение.

— Слышишь меня, Олька?

— Подожди, бабуль. — Ольга на экран смотрела, на экране пес, очень похожий на сегодняшнего знакомца. И телефон.

Ольга выскочила на лестницу и опять не обманулась в своем обаянии — пес сидел пролетом ниже и, как только она вышла, вскочил и что есть силы завилял своим обрубком.

— Кинг! — крикнула Ольга. — Ко мне!

И с радостным лаем пес бросился к ней.

Автомобили

Опять в дерьмо вляпался. В этом городе дерьма собачьего больше, чем асфальта. Все заводят собак благородных кровей, холят их и лелеют, как детей любимых, специально готовят в отдельной посуде, специальную жратву покупают, а вот чтобы за ними дерьмо убирать… Нет. Никто не сподобится. Загадят город — и черт с ним, с городом, но собственное невежество никогда не помешает в определенный момент воскликнуть: «Ах, какой красивый у нас город!» Правильно делают, что воруют у них собак, правильно требуют выкуп. Больше с них брать надо, больше. Всплыла где-то когда-то вычитанная мысль, мстя капитану за его приверженность к хорошей литературе: тот самый несчастный остаток любви, жалкий хвостик которой еще копошится в человеческих сердцах, люди дарят этим лопоухим нахлебникам, тогда как надо было бы обратить любовь (или что там от нее осталось?) к ближнему.

Капитан со злостью скреб подошвой о нижнюю перекладину забора, тщетно пытаясь очистить туфлю от коричневой вонючей кашицы.

— Товарищ капитан! — Перед ним стоял пожилой сержант с воинствующими усами. — Вызов!

— Товарищ… — проворчал Ключевский, возвращаясь к прерванному занятию. — У вас всё товарищи обретаются. Оно и видно.

— Не понял! — склонил по-петушиному голову гонец.

Гонец. Весник. Вестник. И голова набок. За плохую весть голову долой. А какая еще у него может быть весть?

— Вы почему собак на территорию прокуратуры пускаете, а? Сержант? — Капитан теперь шаркал подошвой и боками носка по траве и старался не смотреть на сержанта.

— Так сами ходят. Разве за ними уследишь?

— Сами. Конечно сами, не вы же за них. А я потом вляпываюсь. Что там за вызов?

— Угнали машину мэра. — Сержант понизил голос, и лицо его приобрело торжественное выражение.

— Ну? — Капитан,