Читать книгу - "Искатель, 2002 №1 - Сергей Кузнецов-Чернов"

class="p1">— Хорошо. Но, Оленька, ты знаешь, сколько мне уже лет?

— Ты у меня еще ого-го! А папочки у меня не было, нет и не будет. Понятно?

Бабушка тяжко, но не без гордости за внучку вздохнула и выудила из-под подушки лист бумаги.

— Вся в мать. И внешностью, и характером. — Она скомкала в кулачке послание.

— Мама была красивая?

— Я тебе сто раз говорила, детка. Мама была красавица.

На кухне Ольга грустно исследовала запасы. Оставалось совсем ничего.

— Медсестра была? — крикнула из кухни, разжигая конфорки и вынимая из пустого холодильника кастрюлю.

— Была. Рецепты вот новые оставила. Может, подождем с лекарством? Пенсия через неделю.

— Давай сюда, экономка.

Так, так, так. Три стандартных бланка, исписанных латынью. Ладно, рискнем.

— Ба, ешь суп и смотри телевизор. — Оля поставила перед бабушкой тарелку с супом и включила телевизор. — А тут что у нас? — Она заглянула под кровать и вытянула горшок. — Молодец, бабуль.

В ванной, вымыв горшок, Оля всмотрелась в зеркало. Прорепетировала, словно маски снимала и надевала. Раз — затаенная грусть, два — беспечное веселье, три — ярость и ненависть, четыре — надменная холодность и пять — почти слезы. Ну хватит, артистка.

Когда задвигала горшок на место, бабушка ласково коснулась ее макушки морщинистыми сухими ручками.

— Бабушка. — Оля чутко замерла под старенькими невесомыми родными ладошками. — Давай договоримся. Все равно твое письмо некому будет отправить. Я теперь на каникулах и целыми днями и ночами буду с тобой. Поняла?

— Поняла. Ну и ладно. Ну и хорошо. Я лягу, Оленька.

Ольга помогла бабушке, подняв и уложив ее ноги. Подоткнула повыше подушку.

— Удобно?

— Спасибо, Оленька.

На улице лицо Ольги превратилось в холодную белую маску (номер четыре?). Лекарства, лекарства, лекарства. Сколько же это может стоить?

Из ближайшей аптеки города ее направили в центральную, объяснив, что только там можно приобрести нужные препараты.

В центральной исполинские зеркала отражали обильные прилавки. Да, здесь, вероятно, все есть. Но что это? Доллары? Ведь эта буква обозначает доллары! Этакая надменная извилистая чужестранная нахалка!

— Вы торгуете на доллары?

— По курсу, девочка, по курсу. Но лучше на доллары. — Дежурная телевизионная улыбка, белый жесткий чепец.

— А вот это у вас есть? — Листочки робко в окошко. Быстрый профессиональный взгляд.

— Есть, девочка. У нас все есть.

Ольга остолбенело вышла из аптеки и прислонилась к дереву. Господи, как говорит бабушка, где же взять эти проклятые доллары? Ее взгляд зацепился за Егора с толстой белой собакой. Он, отвязав поводок, поднял голову, и глаза их встретились. Губы Егора мгновенно растянула невозможно широкая улыбка. Какая глупая улыбка. Почему он не в автобусе? Автобус давно уже мчится где-нибудь за городом. Она отвернулась и быстро пошла прочь. Но он догнал.

— Привет! — Голос был неподдельно счастлив.

— Виделись уже.

— А я тоже не еду, — радостно сообщил Егор.

— Сенсация, — процедила Ольга.

— Ты чего здесь делала?

Удивительно простодушный дурак. Как его зовут? Егор, кажется. Барбос безмятежно семенил следом.

— Картошку покупала.

— А я лекарства. Для Алдана.

— Для кого? — Ольга остановилась, и бультерьер вдруг сел у ее ног, поднял морду и посмотрел на девочку.

— Ух ты! Он ведь на дух чужих не переносит. — Егор был искренно восхищен.

— Так для кого ты покупал лекарства?

— Для него.

— Для него?! — Девочка опустила глаза на пса, который дружелюбно смотрел на нее снизу вверх. — Для собаки? На доллары?

— Да.

— Еще одна сенсация.

— А что? Эти витамины больше нигде не купишь.

— Витамины?!

Он спятил, что ли? Или врет?

— Ему витамины нужны. Он приболел немного, страдал и хандрил.

— Страдал и хандрил? Эта свинья страдала и хандрила?

Улыбка сползла с лица Егора. Он оскорбился за своего друга. Ну-ну.

— Это бультерьер. Страффордширский. Собака-гладиатор. Чистых кровей. Он очень дорого стоит, но не в этом дело. Он очень любит меня, он мой друг.

Так и есть. Он, видишь ли, его друг. Ха! Но, каких бы ни была кровей эта белая с черными пятнами свинья, покупать ей витамины, тогда как она не может купить бабушке необходимые лекарства…

— А где ты взял доллары?

— Как где? Дома.

— Дома? — Ольга недоверчиво сощурила зеленые глаза, чуть сверху глянув на Егора.

— Не веришь, что ли? — От повторной обиды Егор осмелел и смотрел уже прямо в глаза девочке. — У отца на станции туристы долларами расплачиваются. Да и купить их можно. В любом банке.

— Можно купить?

— Конечно. Ты с луны свалилась, что ли?

— А за сколько?

— Ну это от курса зависит. Сейчас тысяч за пять.

— Пять тысяч за один доллар?

Сколько же у нее денег? Нет, не хватит даже на один рецепт.

— Послушай, — сказал Егор, и Ольга увидела, что ее пожирают глазами оба друга — и Егор, и этот чертов бультерьер, белое мучнистое страшилище, пожирают с тайной, но для нее такой явной надеждой оказаться нужными ей, Ольге.

— Послушай, — повторил Егор и набычился, — тебе доллары нужны?

— Нет! — звонко ответила Ольга и быстро пошла прочь, и крикнула уже издалека. — Ты ему клизму не ставишь, своему бультерьеру?

Весело, весело, весело. Оля-ля. Так и смотрят ей вслед? Смотрят. Сделать им ручкой, вот так. Опять улыбнуться. Жлоб. Этакую собаку да витаминами за доллары. Бред, бред, бред. Ла-ла-ла. Готовы были, готовы на все, только свистни, стоят и смотрят, нет, один стоит, а другой сидит. Смотрят, а глаза у обоих одинаковые, и у собаки, и у этого…

Ольга согнулась от хохота, но быстро выпрямилась. Стоп-стоп-стоп. Что же ей-то делать? Медсестра сказала, вакцина нужна позарез, курс заканчивается, нужно начинать новый, иначе бабушке станет значительно хуже.

Девочка сначала бежала, и лицо у нее было оживленным, потом шла, потом остановилась, и лицо опять превратилось в маску, словно остыло. Это вот здесь. Подъездная разбитая дверь. Затхлый кислый запах. Лестница с обглоданными ступенями. Бронированная, в отличие от подъездной, монументальная дверь. Такая дверь свидетельствует если не о богатстве, то уж о достатке точно. Здесь живет сладкоголосый скользкий тип. Из новых. Смесь художника с дельцом. Весьма распространенный нынче симбиоз. Подлец? Если и подлец, то не более чем ее папаша. И потом. Разве она не мечтает о подобном? О чем подобном? Звонок. И глазок. Ткнуть в глазок? Нет, в звонок. Не так страшен черт, чем его себе воображают. Бим-бом-м-м… Звук тянется вполне респектабельно и растворяется за массивной дверью. Вытягивается на нет. Еще раз. Бим-бом-м-м…

Сложноколенчатое клацанье замкового механизма. Металлическая плита подалась на Ольгу. Узкое лицо, наглые глаза, маленький, куцый какой-то рот.

— Пришла? — Без удивления или, скажем, удовлетворения. Играет?

— Разве не уговаривал?

— Предлагал.

— Пусть будет