Читать книгу - "Читающий по телам - Антонио Гарридо"

— Ну какой дьявол потянул тебя за язык? В наших руках было дело всей жизни, а ты взял и все разрушил. О чем ты думал, когда грозил этим людям? Их ведь весь город знает. Если бы не твоя дурацкая проповедь, через несколько часов вести расползлись бы по всему Линьаню, заказчики посыпались бы на нас дождем и мы загребли бы столько денег, что могли бы прикупить собственное кладбище.

Цы не мог открыть напарнику, что по его следу идет рябой страж порядка и ему меньше всего хочется, чтобы весь Линьань судачил о молодом человеке с обожженными руками, который работает на кладбище. Да у него и так уже сердце ушло в печенку. Они оба чуть не погибли, а Сюй, вместо того чтобы поблагодарить за спасение, только корит за упущенную выгоду.

Юноше вдруг расхотелось оставаться с этим человеком. Бросить бы все, подхватить Третью и сбежать подальше из города… Но предутренний холод умерил его гнев и смягчил его ответ.

— Так-то ты платишь за то, что я спас тебе жизнь? — только и произнес юноша.

— Полегче, приятель! Не надо приписывать себе чужие заслуги! Это ведь я произнес имя «Чан»! — взъярился Сюй. Он был похож на адепта тайной секты, почитающего себя хранителем абсолютной истины.

Цы посмотрел на него, как на жалкого торгаша, и подумал: да стоит ли спорить с человеком, у которого на уме только деньги? Конечно, дело того не стоило, но все-таки юноша не мог позволить себя закабалить. Никак не мог — ведь от этого зависело его будущее и будущее его сестры.

— Я понял. Возможно, мне следовало посмотреть, как тебе перережут глотку. Или, быть может, молча стоять возле трупа и дожидаться, пока ты разгадаешь тайну.

— Это я назвал имя убийцы! — повторил Сюй.

— Ну ладно! Мне все равно. В конце концов, мы спорим на эту тему в первый и последний раз.

— Не понимаю. Что ты хочешь сказать?

— Я хочу сказать, что никогда — повторяю, никогда — не стану больше участвовать в затеях, которые для любого хоть сколько-то рассудительного существа являются безумными, а тебе представляются просто выгодными. — Цы остановился посреди дороги. — Клянусь Небом! Ты что, и правда думаешь, будто я могу все угадать? Проклятье! Да я всего-навсего бедолага, который даже учебы не закончил, а ты требуешь, чтобы я строил из себя бога перед чудовищами, которые без колебаний перерезали бы глотки нам обоим… Правду скажу: чем больше я об этом думаю, тем больше удивляюсь, как тебе взбрела в голову подобная идея.

Сюй вытащил мешочек с монетами и потряс им перед лицом юноши:

— Они серебряные!

— Мне не нужен серебряный гроб. — Цы отвел руку прорицателя.

— Ну а какой ты предпочитаешь? Травяной? Ведь это единственное, что тебе достанется, если ты пойдешь по своей дорожке. Что — ну как ты думаешь — у тебя получится без меня? Ну что? По-твоему, я совсем тупой? Да если бы у тебя имелся лучший выбор — или хоть место, куда податься, — ты бы не стоял здесь со мной. Так что будь благодарен за все, что я для тебя делаю, и хватит уже кривляться. Держи. — Прорицатель отсчитал треть от их заработка. — Тут больше, чем ты скопишь за полгода упорного труда.

Цы не принял деньги. Он хорошо знал, к чему приводит алчность. Батюшка преподал ему хороший урок.

— Проклятье, парень! Но чего же ты хочешь? Загребать монеты без риска?

— Быть может, этот человек… Чан…

— Что — Чан?

— Человек по имени Чан. Почему ты его назвал? Быть может, на нем не было вины?

— Не было вины? Ха! Не смеши меня, мальчик! Да из всех, кто там стоял, даже самый невинный способен пырнуть кинжалом собственного сына и тут же закопать его живьем. Или чем, ты думаешь, они зарабатывают на жизнь? Что, как ты думаешь, они бы сделали с нами? Я знал Чана. Да все его знали. Он исходил завистью к покойнику. И он сознался — ты сам это видел. А к тому же: какая разница, виновен он или нет? Он был бандит, он никому не нужен, и рано или поздно он тем бы и кончил. Так ведь хорошо, что при этом он помог нам стать чуть более богатыми.

— Мне наплевать, кем он был! — закричал Цы. — Главное, что ты не знал наверняка! У тебя не было доказательств, а без них никого приговаривать нельзя. Может, он признался только потому, что его пытали. Нет, я больше не позволю втягивать меня в такие дела. Ты хорошо понял? Я вовсе не против работы: готов копать могилы, осматривать больных, обследовать и живых, и мертвых… да все, что угодно. Привередничать не стану. Но предупреждаю: больше не проси меня обвинять кого-то без доказательств. Не то я объявлю виновным тебя.

* * *

Весь остаток пути Сюй бросал на напарника ядовитые взгляды, но юноша не обращал на них внимания. Он шагал, склонив голову, погруженный в раздумья, пытаясь разрешить терзающую его дилемму.

Если он забудет про Сюя и исчезнет из города, то, определенно, скоро сможет начать новую жизнь вдалеке от Линьаня. Для этого нужно всего-навсего взять у прорицателя заработанные деньги, разбудить Третью и бежать из этого осиного гнезда. Но побег — это отказ от заветной мечты: от учебы в университете, от императорских экзаменов, которые восстановят его доброе имя и вернут всеобщее уважение. Он так долго за это боролся, но на пути встало преступление, совершенное его отцом.

Однако, с другой стороны, остаться в Линьане — значит и дальше зависеть от милостей Сюя, от его каверзных затей и их кошмарных последствий. Сидеть на месте и дожидаться, пока его выследит Гао. Простодушно ждать смерти. Цы пнул придорожный камень и выругался.

Он в очередной раз пожалел, что у него нет больше отца — честного и добродетельного советчика, с которым можно было бы обсудить свои заботы и тревоги. Цы посмотрел на горизонт. Вот и рассвет. Юноша поклялся, что его дети никогда не окажутся в подобном положении. Да, когда у него появятся дети, он сделает все, чтобы они гордились своим отцом! Да, он подарит им все, что батюшка у него отобрал!

Оказалось, они уже подошли к плавучему жилищу прорицателя. Цы так и не смог принять решение, но Сюй упростил ему выбор. Человечек поставил одну ногу на борт баркаса, другой он упирался в берег — проход для Цы был закрыт.

— У тебя только две возможности: либо ты продолжаешь работать, либо убираешься отсюда. Все очень просто.

Цы смерил его хмурым взглядом.

У него не было двух возможностей. Только одна — не дать умереть своей сестре. Он стиснул зубы и отодвинул прорицателя.