Читать книгу - "Читающий по телам - Антонио Гарридо"

— Время истекает, — заметил молодой бандит со шрамом.

Цы бросил короткий взгляд на свечу. Сжав челюсти, он подошел к бандиту, по-прежнему державшему в руке кинжал.

— Но только этот человек умер не от удара кинжалом. Ну конечно же нет — об этом свидетельствует запекшаяся кожа на разрезе. — Цы показал, куда смотреть. — Если вы вглядитесь повнимательнее, то убедитесь, что черви не тронули края раны — раны, которая в момент нанесения не сочилась кровью. А не сочилась она потому, что, когда этот разрез был сделан, несчастный вот уже несколько часов как расстался с жизнью.

Пещера огласилась изумленными шепотками, которые сразу же переросли в крики.

Цы продолжал:

— Отметим еще один факт: покойный умер и не от утопления. Свидетельством тому — его желудок, который пуст, ибо при нажатии не показал наличия воды. Ноздри и ротовая полость, язык и зубы не обнаруживают растительных останков, насекомых, типичной колодезной грязи, — если бы этот человек в момент падения в колодец был жив, он бы обязательно этого наглотался. Итак, единственно возможная версия — этот господин был уже мертв, когда его сбросили в колодец. — Цы оглядел молчащих родственников. — А значит, нам следует установить, каким образом он был убит.

— Но если он не был зарезан, не был утоплен, если его даже особенно-то и не били — как же он тогда погиб? — спросил сын главаря.

Цы понимал, что от его ответа зависят две жизни, поэтому тщательно взвешивал каждое слово.

— Ваш отец умирал медленно и ужасно: он не мог говорить. Он не мог позвать на помощь. Ваш отец был в силах только хрипеть, потому что умер от яда. — (Пещера снова огласилась тихим ропотом.) — Об этом говорят его скрюченные пальцы и почерневшие губы, а темный язык неопровержимо свидетельствует о применении киновари, смертоносного даосского эликсира, зелья безумных алхимиков. — Цы сделал короткую паузу; он заметил, что свеча догорела почти до конца. — Прежде чем этот господин умер, его, пользуясь ночной темнотой, подхватили за лодыжки и вниз лицом поволокли к колодцу в его собственном саду, куда он и был с позором сброшен. Однако, как если бы этого было недостаточно, перед этим убийца успел еще и разрезать покойнику живот и изуродовать лицо — с единственной целью — скрыть истинную причину смерти.

— И откуда ты все это узнал? — перебил один из бандитов.

Этот вопрос юношу не смутил.

— Воздействие уксусного пара не оставляет места для сомнений. — Цы показал проявившиеся следы на щиколотках. — А вот откуда я узнал, что его волокли на животе, еще живого, — об этом говорят исцарапанные ногти: несчастный до последнего цеплялся за жизнь.

Юноша предъявил собравшимся землю, застрявшую под ногтями.

— Могу поспорить, точно такая же земля обнаружится в саду близ колодца.

Цы заметил, что огонек на свече мигает. Молодой бандит с кинжалом напрягся, когда пламя наконец угасло.

— Что ж, впечатляюще, — произнес старейший из родственников, — но ты до сих пор не произнес имени убийцы. — Он сделал знак молодому. — А теперь имя! — потребовал старик.

Цы в отчаянии огляделся в поисках выхода. В пещере не было ни окон, ни коридоров. Только голый камень. Двое вооруженных бойцов стояли у единственной двери; прорицателя тоже охраняли. Что бы он ни придумал, к какому бы решению ни пришел, — действовать предстояло именно здесь.

Один из бандитов поднес кинжал к горлу Сюя. Пустота в его взгляде подтверждала, что намерения у него самые серьезные. Цы понял, что, если он не назовет какое-нибудь имя, прорицателю конец. Медлить нельзя. Нужно что-то произнести прямо сейчас.

«Но какое же имя я могу назвать, если вижу этих бесноватых впервые в жизни?»

Миновали еще несколько секунд тишины — Цы слышал только собственное дыхание.

Старейший бандит не выдержал. Он отдал приказ молодому со шрамом, тот поднял руку для удара, и тогда Цы выкрикнул первое, что взбрело ему в голову:

— Человек Великой Лжи!

Бандит со шрамом замер в нерешительности; взгляд его был прикован к лицу старика.

— Вот убийца, который вам нужен, — твердо произнес Цы, пытаясь удержаться на паутине, которую сам и ткал.

Воспользовавшись паузой, Цы взглянул на прорицателя: он ждал от напарника хоть слова, хоть жеста, хоть знака, который подсказал бы ему, как выбраться из этой трясины, однако Сюй стоял зажмурившись, будто крепкими ставнями отгородясь от происходящего.

— Убей его! — приказал старик.

— Чан! Убийцу зовут Чан! — неожиданно взвизгнул Сюй.

Старик побледнел.

— Ты сказал «Чан»?

Губы его задергались. Трясущейся рукой старик вынул из рукава нож; лезвие сверкнуло в свете факелов. А потом он медленно, не говоря ни слова, двинулся к одному из бандитов — тот в ужасе попятился назад, но соседи уже схватили его за руки. Перепуганного человека звали Чан. Именно на него только что указал прорицатель. Обвиняемый поначалу все отрицал, но потом, когда у него начали вырывать ногти, воскликнул, что он не хотел, что так получилось само собой, и, зарыдав, взмолился о пощаде. Лицо его исказилось до неузнаваемости: теперь это было лицо человека, который осознает, что жизнь его заканчивается, и заранее видит себя мертвецом.

Больше Чан не сопротивлялся.

Смерть его была долгой. Старик умело надрезал вены на его шее, чтобы убийца смог прочувствовать, как его покидает жизнь. Когда Чан испустил последний хрип, собравшиеся, как по команде, повернулись к Цы и наградили юношу поклоном. А потом старик передал прорицателю мешок с монетами.

— Вот оплата под расчет. — И он поклонился. Прорицатель согнулся еще ниже, постепенно приходя в себя. — А теперь, с вашего разрешения, мы должны проститься со своими мертвецами.

Сюй сразу же направился к выходу, но юноша его остановил.

— Слушайте все! — выкрикнул он. — Моими устами говорили духи, это их милость позволила обнаружить убийцу, и вот, тою же властью, что была мне дарована Небом, я заклинаю вас хранить молчание обо всем, что здесь произошло. Пусть ни одна живая душа не проведает об этой тайне, пусть никто не позволит своему языку проболтаться об этом чуде; в противном же случае — заверяю вас, что призраки преисподней будут неотступно преследовать вас и ваших близких до того самого дня, пока вы не скатитесь в могилу.

В ответ старик промолчал и нахмурился. А потом еще раз поклонился и вместе со своими присными покинул зал. Тот же монах, что привел Цы и Сюя в пещеру, проводил их к выходу из храма.

Напарники возвращались в молчании. Они спустились по восточному склону холма мимо Великой пагоды. Там, где море сливалось с горизонтом, уже брезжил рассвет.

А Цы уже и не надеялся увидеть это новое солнце. Напарники не обменялись ни словом до самой городской стены — оба раздумывали о происшедшем. Наконец Сюй не выдержал и выпалил: