Читать книгу - "Мужчина-сказка, или Сейф для любовных улик - Татьяна Луганцева"

У него оказался весьма импозантный, винтажный, то есть попросту старый мотоцикл.

– О господи! – воскликнула Фрося, поняв, что по возрасту ехать позади водителя придется ей.

Но не успела она так подумать, как Люсьен уже взгромоздилась за спину Василия и прижалась к нему всем своим тощим телом.

– Давно я не держала в объятиях красивого молодого парня, – вздохнула недавняя обитательница ночлежки.

Пришлось Фросе лезть в коляску, где она моментально стукнулась подбородком о колени.

«Как же неудобно, – подумала девушка. – Словно меня во взрослом состоянии запихнули в детскую люльку».

Люсьен же размышляла иначе:

– Тебе там безопаснее с твоей раной!

– Ага, – буркнула Фрося. – Только нам всем не хватает шлемов с рогами, какие я на байкерах видела.

Василий тронулся в путь по указанию Люсьен. Двигатель работал с тревожащим душу звуком. А уж трясло раритетное средство передвижения так, что Фрося испугалась обломать себе зубы один о другой или прикусить язык. Оно и понятно – в Кракове очень много улиц, покрытых не асфальтом, а брусчаткой.

С каждым толчком мозги у девушки как бы вставали на место, мысли выстраивались в весьма логичную цепочку.

«Я еще удивляюсь, почему все время куда-то влипаю. Ларчик-то просто открывается – зря меня мама отпустила. Не приспособлена я к самостоятельной жизни! Совсем! Ведь прекрасно знаю, что Вася несколько не в себе, а потащилась с ним куда-то на мотоцикле… Интересно, парень просто странный или совсем «ку-ку». С памятью, похоже, у него тоже не очень. Не может же быть, чтобы он, проводя чуть ли не сутки в цирке, в его пространстве, на его «кухне», не слышал о происшествии с ней. Нервный фокусник утверждал, что с ним такое приключилось впервые. Да и многочисленные свидетели, цирковые артисты, это подтвердили. Значит, фокусник на самом деле чист. Кто же погнул лезвия? Ой, а ведь нож мог попасть и в любую другую часть моего тела… Страшно подумать! А сейчас я с ранением в неудобной люльке со странным парнем-водителем мчусь навстречу новым приключениям. Надеюсь, что не до первого столба!»

– А к-ку-д-да едем? – выкрикнула Фрося.

– Увидишь! – загадочно ответила Люсьен, припавшая на плечо молодого человека и вконец потерявшая голову.

Ефросинья поняла, что спорить с ней сейчас бессмысленно. Они въехали на территорию исторического центра Кракова, и тут дорогу преградил полицейский.

– Что такое? – напряглась Кактусова.

– Пешеходная зона, дальше на своих двоих пойдем, – ответил Василий.

– А ты молодец, быстро домчал! – похвалила его Люсьен.

– Я люблю свою колымагу. Мотоцикл списали когда-то, а я подремонтировал и пользуюсь. Люлька отстегивается, его вполне можно перевозить с собой. Так что везде могу прокатиться с ветерком и ознакомиться с окрестностями, – похвастался Вася.

Троица двинулась по не очень широкой, но весьма красочной пешеходной улице. У Фроси все время голова была повернута в сторону витрин. Она понимала, что нехорошо транжирить чужие деньги, так непредусмотрительно предложенные ей Владом, но уж очень хотелось. Витрины, словно магнитом, приманивали к себе туристов, особенно женщин всех возрастов, с интересом разглядывавших выставленные товары.

– А мы куда? – спросила Ефросинья, которой все казалось, что ее продолжало трясти.

– В пиццерию! – с размахом в голосе ответила Люсьен.

– Только что же ели! – ужаснулась Фрося.

Ее спутница лишь загадочно улыбнулась.

Они свернули в узенький проход между двумя старинными домами и оказались в очень уютном дворике, утопающем в цветах, которые здесь были повсюду – в корзинках и горшках, на клумбах. Проход в виде арки, увитой плющом, приглашал войти внутрь заведения. Там в приятной прохладе и при услаждающей слух музыке сидели за трапезой люди и разговаривали.

Фрося с обреченным видом опустилась на стул возле просторного деревянного стола и вздохнула. Вася сел рядом, а Люсьен устроилась напротив, спиной к проходу. К ним уже спешила очень полная, почти круглая, пожилая женщина в фартуке и белом чепце.

– Здравствуйте, гости дорогие!

Она протянула новым посетителям меню, тоже очень оригинального дизайна – на круглых картонных «лепешках» диаметром сантиметров тридцать. И тут Люсьен напугала даже своих спутников – резко развернулась и рявкнула громко и резко. Толстушка ойкнула и прижала меню-пиццу к груди в области сердца. Не успела Ефросинья подумать, что странен не только Василий, но и иные люди, как полная женщина расплылась в улыбке и запричитала на чистом русском языке:

– Боже же мой… Люся! Моя Люська, бродячая душа! Я же тут вспоминала тебя, думала, где ты, что с тобой…

– Как видишь, жива-здорова. Жизнь потрепала меня, но держусь на плаву. Бросила вредные привычки, многое переосмыслила, хотя, может, и поздно.

Люсьен встала и обняла сотрудницу пиццерии.

– Никогда не поздно признать свои ошибки и промахи!

Затем полная женщина отодвинула стул, причем на огромное расстояние, потому что только так она могла влезть за стол, и плюхнулась на него.

– Маргоша, – мягко обратилась толстушка, весьма миловидно выглядевшая, несмотря на комплекцию, к проходившей мимо девушке-официантке.

– Да? – замерла удивленно та.

Женщина набрала в легкие побольше воздуха и выпалила на английском языке:

– Пир горой! Все для дорогих гостей!

Лишь на секунду девушка замешкалась, но потом решительно кивнула головой и удалилась твердой походкой.

– Ефросинья, Василий… – представила спутников Люсьен. – А это Валентина, именно та женщина, которая работала в доме, где сейчас проживаешь ты, Фрося, – победоносно сверкнула она глазами и прекрасно сохранившимися для ее возраста и образа жизни зубами.

Лицо толстушки расплылось в умопомрачительно доброй улыбке. Она и сама походила на сладкий воздушный пончик. Есть такая категория полных людей, всецело притягивающих к себе своей «аппетитной» аурой, просто светящихся добротой и пониманием. Похоже, что Валентина принадлежала именно к этой категории.

– Так вот оно что, знакомая Влада! Мне очень и очень приятно! Владислав – один из тех людей, о которых остаются только положительные воспоминания. Он мне очень помог! Я много лет работала у пана Людвига и его дочери Розалинды. Не одна, конечно, но хозяин меня выделял.

– Еще бы! Она готовит как бог! – прервала подругу Люсьен и многозначительно подняла указательный палец вверх.

– Да, пан любил мою стряпню. А вот Розалинда очень плохо кушала, все на диетах сидела. Пан Людвиг хозяин строгий был, но справедливый, платил мне не очень много, но всегда в срок. За несколько лет у меня скопился небольшой капитал. Потом в семью пришел Владислав. Очень он радовался, что по-русски со мной можно поговорить. А позднее начались у хозяев какие-то разлады, проблемы, и я захотела уйти. Моей мечтой была покупка маленького кафе. Вкусно покормить людей я всегда любила…