Читать книгу - "Стамбульский ветер - Алеся Кузнецова"

быть по-настоящему искренней и не скрывать своих мыслей и страхов, даже, если они мне казались не совсем нормальными. Но звонок мобильного резко вырвал меня оттуда. На подоконнике под полотенцем вибрировал мобильник Милены, а из комнаты доносился громкий голос моего сына, который снова что-то эмоционально рассказывал Милене.

Я могла сдержаться и вернуться к переписке с Эмином. Могла крикнуть Милене. Но я не сделала ни того, ни другого. Я вскочила, осторожно взяла в руки вибрирующий мобильник и дрожащими пальцами набрала вместо кода в телефоне дату рождения Милены. Насколько я узнала девушку, это было самым вероятным. И код подошел. Ладони стали влажными и пальцы чуть скользнули по экрану. Нажала на значок ответа и замерла в нерешительности. Я понимала, что перешла черту и теперь оставалось лишь идти до конца, поэтому заслышав взволнованное мужское “Алло, Милена”, включила громкую связь и услышала, как на всю квартиру разнесся чужой голос.

– Это не Милена, – ответила я.

– А кто? Где Милена? Почему вы ответили вместо нее?

– Я мама ее жениха. А вы кто?

– Что?! Какого жениха, если я ее муж!

Я подняла глаза и увидела в открытом проеме глаза своего сына, у него из рук вырывалась Милена с диким лицом, как будто я держала не телефон, а взведенную гранату.

Глава 32. Пепел после взрыва

Моя рука все еще дрожала. Я прижимала ее к груди, будто это могло что-то остановить – боль, стыд, гнев, все сразу. Все сгорело. Слова, доверие, смех – все вспыхнуло за секунду, и теперь остался только пепел. Хотя на столе по-прежнему стоял ее недопитый кофе. Лежали резинки для волос и смешная ложка, которую Тимур ей подарил сразу после переезда. Всего лишь ложка, такая мелочь… ложка для мороженого. Тимур знал, что ей нравятся именно такие. Все эти мелочи – как маленькие, забытые жесты любви, теперь казалось, лежали обугленными. Мне стало невыносимо больно, и я подумала про сына и то, что должен сейчас чувствовать он. Тимур так и стоял посреди комнаты, словно отказываясь верить в то, что произошло. Дверь приоткрылась и за сыном появилась Милена. Я впервые смотрела на нее совсем по-новому и теперь так явственно видела все, что раньше пыталась в ней оправдать. Она сделала шаг в сторону моего сына.

– Тим… пожалуйста… ты не знаешь, через что я прошла. Мы давно не вместе, но он… он не дает мне спокойно жить. Я пыталась… я правда пыталась все начать сначала. Здесь. С тобой.

Тимур не ответил. Даже не дрогнул.

– Я не хотела врать. Просто боялась, что, если скажу правду, все закончится еще до того, как начнется. Я знала, что ты не простишь. И не могла это все потерять. Много раз хотела тебе все рассказать… просто… все очень непросто, я запуталась, помоги мне.

Он отвел взгляд. Я видела, как у сына дернулся уголок рта, как будто он хотел что-то сказать – но язык не поворачивался. Только сжал кулаки.

– Ты могла сказать, – тихо, но четко произнесла я. – Сказать ему. Или мне.

Милена перевела на меня взгляд. В ее глазах застыла не злость, не обида – страх. Оголенный, рвущий душу страх потерять не только любовь, но и шанс вырваться из старой жизни в районном центре или общежитии с ржавыми кранами.

– Я выцарапывала это все ногтями, – прошептала она. – Я так старалась стать достойной. Я училась. Я хотела работать, только на работу без опыта и прописки никто не брал. И тут я встретила тебя.

Тимур молча развернулся и прошел мимо меня в мою комнату, я выскочила за сыном.

– Мам, я пока возьму у тебя, ладно? – он уже доставал купленный мною для поездки в Стамбул чемодан. Голос его был глухой, а в уголках глаз застыли слезы. Всего один звонок и все разрушено… как будто мы переключили канал и попали в совсем другое кино и не будет больше счастливого смеха за завтраками, всей этой суеты и нашей семьи. Все рухнуло и я боялась за своего мальчика.

– Тима, пожалуйста, – Милена схватила его за руку и этот жест отчаяния разорвал мое сердце.

– Тимур, поставь чемодан, вам надо поговорить.

Мой мальчик, такой большой и уверенный, такой сильный… сейчас он обмяк и сдулся, безвольно опустился на диван и поднял взгляд на Милену.

– Прости меня, пожалуйста. Мы сможем из этого вырулить, мы все сможем теперь.Она кивнула и посмотрела умоляюще:

– Ты притворялась.

– Да. Притворялась. Потому что если бы ты увидел меня настоящую – ты бы не захотел быть рядом. Ты бы никогда не выбрал такую как я. А я так хотела быть с тобой.

Он опустил голову и закрыл лицо руками. Одно движение. Как будто физически не мог больше видеть ее перед собой.

– Мне жаль, – прошептала Милена. – Правда жаль. Но я не жалею, что это было. Я была счастлива. Хоть немного. Хоть в этой лжи.

Он отвернулся.

Милена больше не сказала ни слова. Подошла к тумбочке, положила ключи и взяла сумку. Медленно. Почти торжественно. Как будто на сцене. Потом снова посмотрела на Тимура, будто надеялась, что он все-таки ее остановит.

Он не посмотрел.

– Ты не простишь, как будто сам идеальной. Да у тебя вся семья их сплошных секретов, вы все так живете, а виновата только я. Посмотри на мать – ты уверен, что она все тебе говорит? Ты уверен, что твоя семья так честна? Ты даже о существовании бабушки не знал!

Тимур не шелохнулся. Но я видела как больно сейчас моему сыну.

Она вышла из кухни в комнату. Тихо. Без скандала. Тимур взял чемодан и вошел туда за ней.

Я не знала, о чем они говорили. Временами из комнаты доносились крики, временами мне было слышно, что Милена плачет. Пару раз все затихало и я, глядя на ее любимую ложку на столе, предательски надеялась, а вдруг она сможет ему это как-то объяснить, вдруг он ее простит и мы снова будем жить как раньше, мы ведь семья, а в семье всякое бывает.

– Ты врешь! – сквозь дверь донесся голос, и это было самое страшное – не крик, а почти стон раненого.

Через два часа дверь открылась и я поняла, что все кончено. Тимур молча прошел вниз с чемоданом в руке, Милена шла за ним, опустив голову. Потом я слышала как хлопнула входная дверь, и захлопнулась от сквозняка форточка. Я видела из окна как они стояли внизу