Читать книгу - "Смерть на Параде Победы - Андрей Кузнецов"

— Я — не предатель! — повторил задержанный. — Ты меня с Власовым и Трухиным[41]не путай! Это они предатели и шкурники!

— Вот в этом я с тобой полностью согласен. Только понять не могу, чем ты от них отличаешься? Они хоть солдаты, воевали с оружием в руках, а ты — диверсант…

— Они — подонки! — запальчиво перебил задержанный. — Особенно — Трухин! А я не такой!

— Вот с этого пункта попрошу объяснить подробнее, — попросил Алтунин. — Чем это Власов лучше Трухина и почему ты не такой? В смысле — не генерал? У тебя звание-то какое? Обершарфюрера[42]небось выслужил?

Поддел, конечно, намеренно, потому что видел, что перед ним не менее, чем капитан, а то и выше.

— Звание мое — гауптманн! — с вызовом сказал задержанный. — Власов лучше Трухина тем, что один раз присягу нарушил, а не два! Трухин сначала императору присягнул, потом вам, а потом немцам! А я присягу никогда не нарушал! Кому присягнул, тому и служу!

— Кому же? — ехидно поинтересовался Алтунин.

— России! — с гордостью ответил задержанный, вскидывая подбородок и выпрямляя спину — вариант стойки «смирно» в привязанном к табурету состоянии.

— Тебе бы в цирк поступить клоуном, — сказал на это Алтунин. — Далеко бы пошел, это я тебе точно говорю. Умеешь насмешить, умеешь. России он присягнул в абвере, ну и ну! Ребятам расскажу — со смеху лопнут.

— Абвер — это так, — нервно дернул головой задержанный. — Всего лишь средство… Ничего… Два раза вам повезло, а на третий не повезет… Бог троицу любит! Сотрут вас американцы с англичанами в порошок!

— Не сотрут, — спокойно возразил Алтунин. — Вспомнят, что случилось с Гитлером, и поостерегутся. А ты, я так понимаю, дворянин и монархист? Эмиграция, белой акации гроздья душистые, боже, царя храни и так далее? Ну и каково тебе на родине?

Задержанный отвернулся, демонстрируя нежелание продолжать разговор.

— Злишься, — констатировал Алтунин. — Злись на здоровье. Когда аргументов нет, остается только злиться. Ладно, соберись пока с мыслями, а потом мы продолжим. Уже не на отвлеченные темы станем говорить, а по делу.

Задержанного урку Алтунин начал бы «колоть» прямо сразу и уже бы, наверное, расколол. Попадались ему на фронте шпионы с диверсантами, которые раскалывались так вот, сразу. Но по Константину было видно, что с ним такой номер не пройдет, даже если вывести во двор и поставить к стенке, он не скажет больше того, что хочет сказать. Да и не стоило допрашивать его прямо здесь, на заводе, где легко могут подслушать. Вот в муровском автобусе уже можно будет начинать. Но для порядка Алтунин все же добавил:

— В любом положении всегда еще можно что-то поправить. Даже в твоем.

— Я вам помогать не собираюсь!

— Не столько нам, сколько себе самому, — поправил Алтунин. — Мы, как видишь, и сами с усами, почти месяц вас пасем…

Враг думает, что встреча в столовой была не случайной? Ладно, пусть думает. Хороший оперативник отличается от плохого умением извлекать пользу из любых обстоятельств.

— Дурак местный нас немного подвел, есть такое дело, — продолжал Алтунин. — Но тебя взяли и всех твоих подельников тоже возьмем. Начиная с Федьки-Половника и заканчивая вашим старшим, как его там…

Нехитрая хитрость не сработала. Задержанный не подсказал, как зовут главного и никак не отреагировал на упоминание Половника. То, что главным был не он, Алтунин чувствовал интуитивно, но наверняка. Главари диверсионных и шпионских групп — особенные люди. Есть у них в глазах что-то этакое, непередаваемое, но легко уловимое. Своеобразная властная твердость или, скорее, не твердость, а упорство.

Коллеги приехали вчетвером — Гришин, Бурнацкий, Семенцов и водитель Кондратыч. Гришин одобрительно хлопнул Алтунина по плечу, молодец, мол, а на высказанное сожаление насчет того, что взять удалось лишь одного диверсанта, ответил: «Лиха беда начало». Алтунин даже немного удивился такому оптимизму.

Вместе с Константином забрали еще троих — директора завода, его заместителя и главного инженера, успевшего вернуться из треста. Константина усадили на заднее сиденье между Алтуниным и Семенцовым, а заводскую администрацию разместили впереди. Наручников в наличии оказалось всего три пары, поэтому Гришин одни надел на Константина, а при помощи двух оставшихся сковал в цепочку руководителей завода. Директор всю дорогу вздыхал и сердито косился на своего заместителя. Главный инженер удивил всех — привалился к пухлому директорскому плечу и захрапел. Не притворялся, а на самом деле заснул крепким сном. «Этого можно сразу отпускать, — подумал Алтунин. — Он явно не при делах, иначе не был бы так спокоен» На его памяти такое было впервые, чтобы задержанный заснул по дороге в отдел.

В отделе узнали от начальника сногсшибательную новость.

— Семихатского убили, — объявил майор Ефремов, глядя на Алтунина. — Дома застрелили. Он еще вчера на работу не вышел, но вчера в кадрах решили, что он загулял по поводу дня рождения, и шума поднимать не стали. Свой же человек, не чужой. Написали от его имени заявление на отгул, подшили в папочку, приказом провели — все чин-чинарем. Им за эту инициативу особо влетит. Ну а сегодня всполошились и послали к нему домой Аллочку. Она приходит, дверь открыта, Семихатский в коридоре лежит с дыркой во лбу. Такие вот интересные у нас дела…

«Что он на меня так смотрит? — удивился Алтунин. — Уж не думает ли, что это я Назарыча убил? В порядке личной, так сказать, мести?»

Оказалось, что у начальника другие мотивы. Отпустив остальных сотрудников, он помолчал немного и обложил Алтунина отборным матом.

— Зачем ты туда сунулся? Сообщил бы, окружили завод, муха бы не пролетела… — примерно так можно было перевести то, что он сказал.

— Да я же все как положено сделал… — начал было Алтунин. — Пожарная инспекция, все путем. Не первый же раз противопожарное состояние проверяю. Кто мог подумать, что я с этим гадом в столовке за одним столом ел! Вспомнить тошно!

— В столовке? — заинтересовался начальник. — Это когда? И почему я об этом ничего не знаю?

Алтунин рассказал. Начальник похекал в кулак, что заменяло у него смех, и пошутил:

— Эх, Алтунин, Алтунин! Везения у тебя много, а интуиции никакой. Как же ты его не почуял…

— Теперь, как зайду куда, всех буду арестовывать и вести в дежурную часть, — пообещал Алтунин.

День выдался богатый событиями, как выражался капитан Бурнацкий, «приключенческий». Пока начальник отдела с заместителем допрашивали задержанного диверсанта, МУР облетела очередная новость. При обыске дома у Семихатского (жил он один в собственном доме за Рогожской заставой) были найдены портативная коротковолновая рация немецкого производства, могущая работать как от батарей, так и от сети, запасные комплекты батарей к ней, шифровальные таблицы, немецкий радиоприемник «Тефаг Т50», коробочку с сильнодействующими ядами, несколько пистолетов (парабеллум, два ТТ, компактный ТК, вальтер) и один наган. В тайнике между потолком и полом чердака лежали фибровый чемодан и кожаный саквояж, набитые рублями, рейхсмарками, долларами, фунтами стерлингов, драгоценностями и золотыми монетами. В толстой полке старинного комода Семихатский хранил запасные документы — паспорта, трудовые книжки, военные билеты, профсоюзные удостоверения. Все со своей фотографией и на разные фамилии — Грунин, Жариков, Чертенков, Талагаев, Копелян.