Читать книгу - "Закон Зверя. На пороге безумия - Таисия Кирилловна Потапова"

– Дерматофагия[14] может привести вас к заражению крови, не забывайте об этом, – продолжил мистер Синклер. – Прошу прощения за мою грубость.

Говорит прямо как Адам…

Винсент не терял времени и, пока Скарлетт переваривала очередную схожесть в мелочах между ним и сыном, медленно достал из шкафа в углу комнаты черную папку с листами.

– Вы не против, если я снова присяду напротив?

Девушка, отчего-то совершенно не чувствуя в себе сил отказать, осторожно кивнула. Винсент вытянул из папки два листа с разбросанными на них кляксами. Они заиграли яркими узорами на шершавой белесой поверхности бумаги.

– Хочу показать вам кое-что и вспомнить молодые годы. Возможно, еще немного потешить свое эго. Назовите первое, что увидите на картинке. Не раздумывая.

Девушка пристально вгляделась в изображение на бумаге. Кляксы расплывались в бесформенные фигуры, и она попыталась выцепить из этого хаоса хоть какое-то изображение.

– Я вижу… глаза.

– Любопытно… Значит, вы железный логик? Любитель фактов и правды? Они ведь не лгут, в отличие от людей.

Скарлетт улыбнулась, заранее смягчая ту правду, которую собиралась сообщить:

– Думаю, вы ошиблись, мистер Синклер.

– Неужели? Значит, мне сегодня не удастся самоутвердиться, очень жаль, – мужчина произнес эти слова с необычайной легкостью, и Скарлетт поняла, что он сам себя и опровергает. С самолюбием у Винсента было все в порядке.

– Я склонна к большей… ммм… эмпатии? Не знаю, как это объяснить. Иногда у меня получается считать то, что имеют в виду люди, даже если они говорят об обратном.

– Это крайне интересно. Предлагаю дать мне еще один шанс. Продолжим.

Мистер Синклер достал второй лист из папки и продемонстрировал его девушке.

– Здесь следы животных, – предположила Скарлетт. – Как будто лапы…Из всех зверей дикий человек есть самое страшное животное, не так ли?

– Но что это вообще значит?

– Не беспокойтесь, я лишь цитирую Жоржа Бюффона[15]. Иногда промышляю подобным: выражать чужие идеи всегда легче, чем придумывать свои.

Мужчина улыбнулся и попытался успокоить подчиненную:

– Ваш ответ не значит ничего плохого, лишь дает некую характеристику. Могу предположить, что вы не любите встревать в конфликты. В открытые конфликты. Жизнь научила вас прятаться, когда надо прятаться, и нападать, когда уже можно атаковать. Полезный навык.

– Думаю, это очень похоже на меня… – Скарлетт на секунду замолчала в задумчивости, подбирая нужные слова. – Иногда намного ценнее уметь слушать и слышать, а не нападать и остервенело размахивать кулаками. Вы понимаете, о чем я?

– Прекрасно понимаю. И, признаюсь, довольно приятно осознавать в полной мере, что я где-то попадаю в точку.

Винсенту загадочным образом удавалось говорить вкрадчиво, так что хотелось слушать его еще очень и очень долго. Голос мужчины не отталкивал, несмотря на металлические нотки, а наоборот, заманивал, парализовывал. Скарлетт ясно осознавала, что, скорее всего, ей просто приятно узнавать что-то о себе.

Как будто все это представление – ради тебя одного, такого особенного. Странные ощущения.

Все подобные и даже вторичные тесты личности – характеристики и были сделаны для того, чтобы, как и признавался сам Винсент, потешить свое эго. Это работало.

Мужчина аккуратно убрал листы обратно и поставил папку на полку. Наконец, спустя некоторое время Скарлетт смогла успокоиться и почувствовать себя в большей безопасности, чем она была раньше.

– Вы улыбаетесь. Довольны тестом?

Девушка и сама не заметила, как ее рот растянулся в ухмылке. Она тут же одернула себя, но тем не менее честно призналась:

– Это довольно интересный опыт, мистер Синклер.

– А что бы еще вы хотели о себе узнать?

Легче сказать, чего бы я с удовольствием о себе не знала.

Скарлетт облокотилась на спинку кушетки, постепенно расслабляясь и позволяя мыслям в голове оставаться в свободном полете.

И чего я так боялась? Винсент Синклер намного человечней той же мадам Ришар. Или некоторых гостей.

– Вы бы хотели узнать что-то о себе, что бы могло одновременно вас и напугать, и излечить?

Этот вопрос заставил девушку замереть на месте, вновь напрягаясь каждой мышцей тела.

– Не знаю, мистер Синклер. Мне разве не пора идти?

Винсент вновь оказался напротив кушетки и опустил голову так, чтобы глазами оказаться на одном уровне с глазами подчиненной.

– Каждый из нас таит несоизмеримую боль, которую сложно в себе раскопать. Жаль, что у кого-то даже не выпадает шанса ее выплеснуть.

В его тоне было что-то поистине успокаивающее. Скарлетт поймала себя на мысли, что впервые после смерти папы центром внимания стала она.

– Заранее прошу простить меня за некоторую некорректность, но я видел ваше личное дело.

Она затаила дыхание. По спине прошел легкий холодок, оставляющий за собой целую вереницу мурашек.

– Я знаю, что случилось с вашим отцом, – продолжил Винсент. – Мои соболезнования.

Не может… быть…

Скарлетт сделала рваный, медленный вдох, точно она надолго задержала дыхание под водой и наконец всплыла на гладкую поверхность, получив доступ к кислороду.

– Своего отца я тоже лишился в осознанном возрасте, так что могу хотя бы приблизительно понять всю трагедию вашей потери. Каким был ваш отец?

Впервые Скарлетт позволила себе больше, чем на протяжении всего года. Она обвела комнату затуманившимся взглядом.

– Папа всегда был не таким, как другие. Он был особенным. В детстве я его называла суперпапой.

– Как супергерой, не так ли?

– Да. Так его причуды объясняла мне мама. Папа иногда пугал своим странным поведением, поэтому она придумала историю о том, что это были необычные способности для спасения мира. Иногда он запирался и громко кричал в комнате. Тогда мы с мамой прятались, и она говорила, что силой своего голоса папа спасает всех людей на планете.

Винсент оперся подбородком о крепко сцепленные пальцы и продолжил внимательно слушать девушку.

– Спустя несколько часов, как он… как… он застрелился… я почему-то сразу вспомнила про эту легенду о суперспособностях.

Скарлетт мысленно ужаснулась: «Зачем я сейчас все это рассказываю? Нельзя. О таком не говорят своему начальству».

– И вы все это время поддерживали свою маму, так?

– Да. До сих пор поддерживаю.

– Какая чудовищная несправедливость.

– Я с вами не согласна. Маме намного хуже, и я оправилась намного быстрее, чем она…

– Я не говорил, что не верю вам. Лишь сказал, что это так несправедливо – становиться на место родителя и брать на себя всю ответственность.

Девушка резко замолчала, поймав себя на мысли, что пытается что-то спрятать. Темное, мерзкое, зарытое глубоко внутри.

– Вы не думали, что идеализируете его в своей голове? Это свойственно делать детям, чтобы защитить свою психику от тревожной истины, которая заключается в том, что родители тоже люди.

– Я… не