Читать книгу - "Наследие греха - Рут Ренделл"

Люблю то, что правильно и законно… а все, что не таково, презираю.

Псалом 119, предназначенный для двадцать шестого дня

– «Публичные акты общего предназначения и меры, тысяча девятьсот пятидесятый год». – Вексфорд взял книгу и прочел название вслух. Как она называлась, кажется, «Белая»? Арчери-старшему было стыдно признаться, что он этого не знает.

– Вы что-то хотите мне в ней показать? – спросил старший инспектор.

Чарльз быстро нашел нужную страницу.

– Вот, – сказал он, и Вексфорд начал читать.

В кабинете повисла напряженная, почти болезненная тишина. Викарий исподтишка наблюдал за остальными – за сыном, раскрасневшимся от волнения, за Кершо – тот пытался сохранять спокойную и даже расслабленную позу, но его выдавали напряженно бегавшие глаза, – за Тесс, которая, единственная из всех, выглядела уверенно и невозмутимо… Неужели она настолько полагается на слова матери? Или все дело в Чарльзе? А тот, надо сказать, порастерял боевитость, когда пришло время войти в кабинет Вексфорда и представить ему Терезу.

– Мисс Кершо, – сказал тогда молодой человек, – моя… девушка, на которой я намерен жениться. Я…

– А, да. – Хозяин кабинета сделался очень любезен. – Добрый день, мисс Кершо, рад приветствовать вас, мистер Кершо. Присаживайтесь. Говорят, жара скоро спадет, к сожалению.

И действительно, в не по-английски ярких голубых небесах явно наметился переворот. Все началось сразу после ланча с появления на горизонте облачка размером с ладонь, за которым вскоре последовали другие, гонимые невесть откуда взявшимся ветром. И пока Вексфорд, чуть нахмурив брови, сосредоточенно вчитывался в текст, Генри стал смотреть в окно, желтые жалюзи на котором были подняты по случаю перемены погоды, в небо, покрытое комковатой кашей толстых кучевых облаков в рытвинах и оспинах темно-серого цвета.

– Любопытно, – сказал старший инспектор, – я об этом не знал. Не знал, что сестры Примеро – удочеренные. Повезло ему.

– Повезло? – переспросил Чарльз, и его отец вздохнул про себя. Он всегда заранее чувствовал, когда сын сорвется на грубость, или, как предпочитал выражаться он сам, будет «резать правду в глаза». – И это все, что вы можете сказать?

– Нет, – отозвался Вексфорд. Немногим людям хватает уверенности и выдержки говорить просто «да» или «нет», без всяких прибавлений. Старший инспектор был рослым, тяжелым и некрасивым человеком, и его плохой костюм повидал немало дождливых дней, а еще больше – сухих и пыльных, но при этом он излучал силу. – Прежде чем продолжать этот разговор, мистер Арчери, – сказал он, обращаясь к Чарльзу, – хочу поставить вас в известность о том, что на вас поступила жалоба от мистера Примеро.

– Ах вот как, – пожал студент плечами.

– Да, так. Я еще несколько дней назад обратил внимание на то, что ваш отец свел знакомство с четой Примеро, – рассказал полицейский. – Неплохая мысль и уж наверняка не самое неприятное времяпровождение – подбираться к нему через миссис Примеро. – Священник почувствовал, что бледнеет, и его даже затошнило. – Да, должен признаться, – продолжал Вексфорд, – я сам сказал ему, что ничего не имею против того, чтобы он навел контакты с теми, кто проходил тогда по делу Примеро. – Он бросил взгляд на Тесс, но та не двинулась с места. – Навел с ними контакты, но не создавал им неприятности. А ваша пятничная выходка как раз и есть попытка создать людям неприятности, и я этого не потерплю!

Чарльз угрюмо забурчал:

– Ладно, прошу прощения. – Отец видел, что ему надо как-то оправдаться в глазах Тесс. – Только не говорите мне, что ваши люди никогда не сочиняют подобных историй и не действуют под прикрытием в интересах дела.

– Закон, – перебил его Вексфорд, – на стороне моих людей, прошу заметить. – Затем он высокопарно прибавил: – Они сами – закон. – И тут же смягчился: – Ну вот, а теперь, когда с лекциями покончено, расскажите, что вы с отцом там накопали.

Молодой человек выложил все. Старший инспектор внимательно слушал, но по мере того, как подозрительные обстоятельства не в пользу Примеро множились, его лицо странным образом утрачивало всякое выражение. Его черты, и без того тяжелые, еще больше погрубели, придав ему сходство со старым быком.

– Конечно, вы скажете, что у него есть алиби, – закончил Чарльз. – И наверняка ваши люди его проверяли, а перепроверить, и тем более доказать, что оно ложное, после стольких лет…

– Его алиби не проверяли, – сказал Вексфорд.

– Что вы сказали? – прищурился студент.

– Его алиби никто не проверял.

– Не понимаю.

– Мистер Арчери… – Полицейский встал и оперся могучими руками на стол, из-за которого так и не вышел. – Я буду рад обсудить с вами это обстоятельство и ответить на все вопросы, которые могут у вас возникнуть. – Он сделал паузу. – Но не при мисс Кершо. С позволения сказать, вы поступили немудро, приведя ее сюда.

Теперь уже Чарльз вскочил на ноги.

– Мисс Кершо будет моей женой! – начал он запальчиво. – Все, что вы имеете сказать мне, можете говорить и ей. Я не собираюсь ничего от нее скрывать.

Вексфорд снова сел. Выдвинув ящик стола, он вынул из него какие-то бумаги и стал их небрежно проглядывать, а потом медленно поднял глаза и сказал:

– Мне жаль, что вы напрасно потратили время, придя сюда. Будь вы немного сговорчивее, я мог бы сэкономить ваши усилия. А теперь прошу меня извинить, я человек занятой, и доброго вам дня.

– Нет, – раздался вдруг голос Терезы. – Я выйду. Подожду возле машины.

– Тесс! – запротестовал Арчери-младший.

– Разумеется, я выйду, милый. Разве ты не понимаешь? Инспектору неловко говорить о моем отце в моем присутствии. Ну, будь же современным человеком, милый!

«А он и так современный», – беспомощно подумал Генри. Вексфорд явно что-то знает – что-то ужасное. Так зачем было с самого начала затевать всю эту игру в кошки-мышки со всеми и с ним, Арчери-старшим, в частности? Уверенности и силы этому полицейскому не занимать – но не прикрывают ли они своего рода извращенный снобизм, боязнь, как бы они, отец и сын Арчери, не поколебали его авторитет и не взбаламутили тихие воды его участка? Хотя, с другой стороны, держится он превосходно, да и вообще производит впечатление человека доброго и справедливого. Из тех, кто не то что не солжет, но даже не приукрасит уродливую правду ради того, чтобы скрыть свою ошибку.