Читать книгу - "Гладиатор умирает только один раз - Стивен Сейлор"

галла, а другой рукой закрутил сеть в воздухе и обрушил ее прямо на галла. Свинцовые гири, развешанные по краям сети, заставили ее обвиться вокруг галла и обмотать его вместе с мечом, щитом и всем остальным.

Если бы галл споткнулся, что казалось почти неизбежным, ему бы пришел конец. Но каким-то образом ему удалось остаться в вертикальном положении, и когда нубиец, державший теперь трезубец обеими руками, бросился к нему, ему удалось развернуться так, что три острых зубца угодили прямо в его щит. Зубцы, не проходя сквозь плоть, вместо этого запутались в сети. Нубиец рванул свой трезубец, чтобы освободить его, но сеть крепко держала его, а галл, хотя и дернулся вперед, сумел устоять.

Больше чувствуя, чем видя свое преимущество - сеть, должно быть, сильно закрывала обзор из его узкого забрала, - галл бросился вперед. Крепко держась за трезубец, нубиец не смог устоять и отринул назад. Споткнувшись, он упал на спину и выпустил рукоять трезубца одной рукой, все еще сжимая его другой. Галл же, используя свою бычью силу, дернулся в сторону. Нубиец с неестественно согнутым запястьем вскрикнул и вообще выпустил трезубец.

Галл, рассекая сеть мечом и толкая вверх своим щитом, сумел сбросить сеть через голову вместе с трезубцем. Освободившись, он пнул сеть позади себя, а вместе с ней и уже безнадежно запутанный трезубец. Тем временем нубиец сумел подняться на ноги, но теперь он был без оружия.

Галл мог быстро расправиться со своим противником, но, игнорируя свой меч, он вместо этого как оружие использовал свой щит. Нацелившись на голову нубийца, он ударил его щитом с такой силой, что нубиец был отброшен назад, ударившись о деревянную стену арены. Зрители, сидящие прямо над ними, лишенные возможности их увидеть, бросились вперед со своих мест и вытянули шеи, глядя через поручни. Среди них – нетрудно было ее выделить в этой толпе – я увидел и нубийку. Еще сильнее, чем контраст ее темной плоти по сравнению с бледностью окружающих, был резкий контраст ее выражения лица. Погруженная в море лиц, которые злобно глядели, размахивали кулаками и выли от жажды крови, она потрясенно молчала, с выражением шока и тревоги.

Галл играл со своей добычей в кошки-мышки. Он отступил, позволив нубийцу пошатнуться, задыхаясь, затем снова ударил его щитом изо всех сил, отбросив к стене. Снова и снова галл бил нубийца, каждый раз выбивая из него дыхание, пока тот едва мог стоять на ногах. Наконец, галл нанес последний удар по корпусу нубийца своим щитом, и тот, отскочив от стены, упал лицом вниз.

Отбросив щит, галл схватил нубийца за лодыжку и потащил его к центру арены. Нубиец безуспешно отбивался и, казалось, не мог перевести дух. Судя по прерывистому красному следу, который он оставил на песке, кровь текла из какой-то части его тела, возможно, изо рта.

– Ха! – сказал один из мужчин позади меня. – Он сейчас рыба, вытащенная из воды?

Галл достиг центра арены. Отпустив лодыжку нубийца, он поднял кулаки и совершил победный обход вокруг поверженного соперника. Толпа ахнула от дерзости этого человека. Фракиец вел себя с такой же беспечной бравадой и чуть не поплатился за это своей жизнью.

Но нубиец был не в состоянии воспользоваться каким-либо просчетом своего противника. В какой-то момент он пошевелился и попытался приподняться на руках, и толпа испустила крик удивления; но его руки не выдержали, и он снова упал на грудь. Галл стоял над ним и смотрел на зрителей, ожидая их суда.

Реакция с трибун была неоднозначной. Люди поднялись на ноги.

– Пощады ему! – выли одни.

– Отправить его в Аид! – кричали другие.

Главный судья поворачивал голову в разные стороны, явно чувствуя себя неловко из-за отсутствия единодушия. Какое бы решение он ни выбрал, некоторые зрители толпы будут разочарованы. Наконец, он подал знак ожидающему гладиатору, и я не удивился, что он поступил предсказуемо. Жизнь уже была подарена побежденному бойцу в этот день а милосердие было исключением, а не правилом. Толпа пришла, посмотреть на кровопролитие и у тех, кто хотел увидеть смерть нубийца, было больше причин полагать, чтобы их ожидания оправдались, чем у тех, кто предпочитал поступить по-новому – позволить ему выжить. Судья поднял кулак в воздух.

На трибунах раздались восторженные крики и стоны разочарования. Одни приветствовали магистрата, другие освистали. Но ко всей этой суматохе я был в значительной степени глух, так как мои глаза были прикованы к нубийской женщине, стоящей прямо напротив меня. Ее тело напряглось, а лицо застыло в гримасе, когда галл поднял свой меч для смертельного удара. У меня сложилось впечатление, что она изо всех сил пыталась сдержать себя, показать достоинство, несмотря на отчаяние, которое ее переполняло. Но когда меч опустился, она потеряла самообладание. Она схватилась за волосы. Она открыла рот. Звук ее крика был заглушен ревом толпы, когда нубиец содрогнулся на песке, кровь хлынула фонтаном рядом с мечом, воткнутым между его лопатками.

На мгновение взгляд нубийской женщины встретился с моим. Я был втянут в ее горе так явственно, как будто упал в колодец. Цицерон схватил меня за руку.

– Спокойно, Гордиан, - сказал он. Я повернулся к нему. Его лицо было бледным, но тон его был самодовольным; наконец-то, как мне показалось, он нашел кого-то более ранимого и брезгливого при виде смерти, чем был он сам.

Когда я оглянулся, женщина исчезла.

Подняв вверх пальмовые листья, победители снова промаршировали по арене. Судья воззвал к памяти Секста Тория и произнес заключительную молитву богам. Зрители выходили из амфитеатра.

– Ты заметил ее? – спросил я Цицерона.

– Кого, эту упавшую в обморок молодую женщину рядом со мной?

– Нет, нубийку, сидевшую напротив нас.

– Нубийку?

– Ее не было до начала финального боя. Думаю, она пришла потом.

– Это кажется маловероятным.

– Возможно, она как-то связана с этим нубийским гладиатором.

Он пожал плечами.

– Я не заметил ее. Какой ты наблюдательный, Гордиан! Ты и твое бесконечное любопытство. Но что ты думаешь об играх? – я начал было отвечать, но Цицерон не дал мне шанса высказаться.