Читать книгу - "Дело N-ского Потрошителя - Наталья Михайловна Дым"

– от Рыкова пахло застарелым страхом. Денис недоверчиво покачал головой: и вот такого красавицы подпускали к себе вплотную? Беседовали, не пытались убежать? Нет, слабо тянул бывший подпоручик на Потрошителя, не подходил под психологический портрет, который сложился у Дениса в голове.

Почти сразу за Рыковым в кабинет вошёл довольно молодой сотрудник с тремя шпалами в петлицах. Молча кивнул Денису, но руки не подал. Впрочем, они же не на дружеской встрече, успокоил себя Денис. Хотя представиться бы и мог. Неприятно кольнуло в груди, но Денис решил не обращать внимания на дурные предчувствия.

– Итак, гражданин Рыков, на чём мы остановились с вами в прошлый раз?

Голос у сотрудника был неприятный, какой-то скрипучий и раздражающий.

– Имя? Фамилия? Год рождения?..

Вопросы он задавал монотонно, по нескольку раз повторяя одно и то же, и, кажется, совсем не слушал ответов допрашиваемого.

– Говорил уже… – Рыков большинство вопросов игнорировал или отвечал односложно и часто невпопад, всё больше и больше уходя куда-то в себя. Глаза, и так тусклые, в конце концов совсем потеряли осмысленное выражение, в уголке губ скопилась слюна, которая вот-вот грозилась потечь по подбородку.

Денис вздохнул. Профанация это чистой воды, а не допрос.

Вдруг сотрудник изо всех сил ударил ладонью по столу. Денис вздрогнул от неожиданности, а вот Рыков будто бы ничего и не заметил.

– Откуда пальто, мразь?! – тихий монотонный голос сменился криком, от которого зазвенело в ушах.

Рыков вскинул голову, в глазах появился живой блеск, и он внятно и даже горячо ответил:

– Я вам не пиджак какой-нибудь гражданский. Я пальто сроду не носил. Шинель у меня имеется. А пальто ваше мне очень и ни к чему!

Сотрудник неприятно улыбнулся и продолжил спокойным насмешливым голосом, в котором сквозила издевательская угроза:

– Ну-ну… Запираешься, значит… Хорошо. Мы с тобой ещё поговорим.

Он молча собрал бумаги и, не глядя на Дениса, вышел из кабинета. Несколько секунд Денис оставался с задержанным наедине. Рыков вдруг поднял на него глаза и затравленно пробормотал:

– Не пиджак я… Не моё пальто… Не моё…

Лязгнул засов на двери, и конвоир подтолкнул вставшего со стула Рыкова в спину. Денис тоже встал, но выйти не успел. Засов опять издевательски звякнул, и Денис остался в кабинете один. Он пожал плечами, снова уселся на стул и стал ждать. Ждать Денис умел, без этого оперативнику никак. За ним никто не шёл. Он вытащил из кармана пачку папирос, заглянул в неё – оставалась последняя штука. Выкурить сейчас? Но ведь неизвестно, сколько ещё ждать придётся. Денис вздохнул и сунул пачку обратно в карман. Сидеть он уже устал, поэтому прошёлся вдоль стен, разминая ноги. Интересно, долго его тут мариновать собираются? Ещё немного, и ему по естественной надобности припечёт. Да и вообще, не понимал он смысла происходящего. Или не хотел понимать? Эту мысль Денис гнал от себя чуть ли не с первой минуты, как зашёл в этот кабинет на Фрунзенской. Под ложечкой заныло, во рту появился кисловатый привкус страха. На секунду ему показалось, что за ним наблюдают. Денис быстро оглянулся, но в кабинете ожидаемо, кроме него, никого не было.

Вдруг очень громко, почти оглушающее лязгнул замок, и дверь открылась. На пороге стоял серьёзный Никифоров и смотрел на Дениса в упор. Слова стали бессмысленными и ненужными. Всё встало на свои места. И энкавэдэшники в квартире Рыкова, и отобранный наган на входе, ведь сотруднику органов оружие могли бы и оставить. Не чужой же он. Так что Денис не удивился, когда Никифоров отстранённо и холодно бросил ему, глядя прямо в глаза:

– Гражданин Ожаров, пройдёмте со мной.

«Ну вот и всё, – пронеслось в голове, – конец котёнку, больше срать не будет».

А ещё он подумал, что, наверное, так и не узнает, что накопал Иванов в том детском доме и как Никифоров узнал про Рыкова. И что Окунева наверняка теперь уедет с Ивановым в Москву. Ну что же, это неплохо. Только бы ребята не наделали глупостей. Хотя стоило признаться самому себе: он не знал, чего хотел бы больше. Чтобы его группа тихо проглотила новость о его аресте или всё же попыталась что-то сделать, хотя бы сходить к Малькову.

– Папирос не принесёшь, гражданин майор? – Денис спокойно посмотрел в лицо Никифорову. – Мои кончились.

Тот молча кивнул и посторонился, пропуская Дениса вперёд. Наверное, по-своему он неплохой мужик, этот Никифоров. Вот, даже протокол задержания ради него, Дениса, нарушает. Может, и папирос принесёт… Потому что курить вдруг захотелось нестерпимо.

Глава 13

Он был так давно, что сам себе казался вечным. Или он и был сама вечность? Кажется, когда-то он был частью огромной жаркой звезды. Он помнил свою растерянность, когда почувствовал ледяной холод и понял, что теперь он одинок. После долгих – или нет (вечность не знает времени) – скитаний, когда он попал в этот мир, тут было море. И море было планетой. Он помнил, как в море появился сгусток живой энергии. Как сгусток стал гигантской рыбой, случайно проглотившей его. Как рыба вышла на берег. Хотя, может, это была не та самая рыба? Тогда он ещё не умел думать и анализировать. Он просто существовал.

Потом он лежал на берегу моря, которое отступало всё дальше и дальше. Он грелся в лучах солнца и думал, что оно похоже на его звезду. Эта звезда была не такой горячей, как его родная. И он не мог снова стать аморфным, чтобы стать её частью. И это огорчало. Сначала. Пока он не понял, что энергию можно получать не только от звезды.

Гигантские ящеры сменились забавными тёплыми существами. Сначала это были звери с простыми, понятными инстинктами.

Тёплые тела зверей были не хуже солнечного света. Звери приходили к нему, не осознавая, что идут на зов. Спали, свернувшись вокруг него, грели, отдавая жизненную силу.

Потом появилось первое разумное существо. Взяло его в руку. Он не понял, что произошло, но мир вдруг взорвался алым маслянистым светом. Тогда он первый раз попробовал кровь. Ему понравилось. И он внушил существу, что нужен ему. Так он стал первым богом человека.

Шли столетия, человек менялся, выдумывая себе новых богов. Мнимых и настоящих. Вместе с человеком менялся и он.

Из бесформенного куска породы он стал сначала наконечником копья, потом грубым ритуальным ножом… С каждым разом приближаясь к совершенству. Пока не нашёлся тот, кто придал ему сегодняшнюю форму. Изящную и точную. Ту, которую хотелось сохранить на века. Он