Читать книгу - "Сонька. Конец легенды - Виктор Мережко"

Изюмов выскочил из театра, огляделся.

Табба стояла у входа в театральный парк, непринужденно поправляла прическу и, судя по всему, ждала пролетку.

Пролетка вскоре появилась, мадемуазель изящно расположилась в ней, распорядилась извозчику, и тот щелкнул по лошадям кнутом.

Николай увидел поодаль свободный экипаж, замахал руками.

Тот лихо подкатил. Изюмов запрыгнул на подножку, крикнул:

— Гони за той пролеткой! Да поживее, чтоб не отстать!

— Догоним, барин! Как бы лишку не дать, а то можно и вперед выскочить!

— Вперед не надо, а следом держись!

Миновали Крюков канал, пронеслись по Екатерининскому, завернули на Невский и легко погнали по нему.

— Сколь долго будем гнаться? — оглянулся извозчик.

— Пока не надоест!

На Невском экипаж с мадемуазель остановился, она расплатилась с извозчиком, сошла на тротуар, подошла к цветочнице, купила хорошо подобранный букет из роз и зашагала по проспекту. Шла легко и непринужденно, изредка оглядывалась, будто чего-то опасалась.

Неожиданно до слуха донеслись нестройные голоса, исполняющие «Варшавянку», затем вдали показалась толпа под красным флагом. Они даже не пели — кричали. Неистово, вызывающе, хмельно от желания обратить на себя внимание.

Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут!

Наперерез бунтовщикам выскочили десять конных жандармов, ринулись на поющих.

Завязалась потасовка, кто-то истошно вопил, жандармы хлестали плетьми рабочих нещадно, с дурманящим ожесточением.

Мадемуазель Бессмертная заспешила на другую сторону улицы, торопливо уселась в одну из пролеток напротив Александринского театра, оглянулась на бунтующую толпу и покатила в противоположную сторону.

— Разворачивай! — крикнул Изюмов своему извозчику. — Живее! Видал, за какой барышней ехать?

— Не слепой, барин!.. Вмиг наверстаем!

С Невского они крутанули на Фонтанку, перескочили через Семеновский мост, и спустя малое время пролетка с мадемуазель уперлась в ворота дома Брянских.

— Стой! — толкнул в спину кучера Изюмов.

Понаблюдал, как привратник без липших вопросов открыл девице калитку, они о чем-то коротко обмолвились, и она легко и привычно зашагала по широкому пандусу к входу в дом.

Николай азартно потер руки, велел извозчику:

— К Театру оперетты, милок!

— Понял, барин!

Пролетка развернулась и помчалась в противоположную сторону.

Филимонов как раз подписывал программки на будущую театральную декаду, когда в дверь постучали.

— Войдите!

Это был Изюмов. Он вглубь кабинета проходить не стал, сделал всего лишь пару шагов.

— Есть о чем докладать-с, Гаврила Емельяныч.

Тот оторвался от программок, кивнул.

— Докладайте.

— Девица, визитировавшая к вам, некоторое время каталась по городу, после чего сменила повозку и направилась в противоположном направлении…

— Можете короче и внятнее?

— Могу-с, Гаврила Емельяныч. Хотя весьма волнуюсь. Так как для самого-с сюрприз.

— Ну?

— Есть все основания подозревать, что это… — У бывшего артиста пересохло в горле. — Прошу-с прощения, небывало волнуюсь.

— А можно, мать вашу в дыхалку, без волнения? — вдруг заорал Филимонов.

— Можно… Это мадемуазель Табба. Они направились в дом княжны Брянской.

— Ничего не путаете?

— Никак нет, Гаврила Емельяныч.

— Вы сами видели, как она вошла в дом Брянских?!