Читать книгу - "Рыцари и ангелы - Майя Яворская"

– не известно. На спутниковых картах есть за клиникой какие-то небольшие постройки, но сказать однозначно, что это такое, невозможно. Надо ехать и смотреть на месте.

– Круто! Поехали! – от избытка чувств Кира уже хотела расцеловать Кузьмича, но вовремя опомнилась.

Еще свежи были воспоминания о давнишней сцене в кафе. Она тоже от избытка чувств решила его чмокнуть, а чем закончилось? Таким поцелуем, что дух захватило. Сказал бы: «Поехали ко мне?», даже бы не сомневалась. И потом еще несколько дней колбасило от эротических фантазий. Чего только себе не напридумывала. Это-то ладно. Даже приятно. Но Кузьмич после этого опять превратился в предмет мебели. Вот кто объяснит, что у этого человека в голове? А тут еще и брат всегда на стреме. Не успеет Кузьмич дернуться, как тот тут же начнет радостно вопить: «Совет да любовь! И детишек побольше!»

– Зюзя, тормози! – стал приводить ее в чувства брат. – Уже почти ночь на дворе. Ты собираешься в темноте ломиться на территорию частной клиники?

– Фофа, ты своей рациональностью уничтожаешь весь мой романтический настрой. А почему бы и нет? Ведь это же приключение, а не бизнес-проект.

– Я очень уважаю твой неистребимый романтизм и тягу к приключениям, но мы, в отличие от тебя, люди подневольные. Нам работать надо. Ведь так? – попытался найти он поддержку у приятеля.

Кузьмич неопределенно пожал плечами. Осталось неясно, по поводу чего он выражает сомнение. То ли по поводу Кириного романтического оптимизма, то ли по поводу статуса подневольного человека, то ли по поводу того, что надо работать. Последнее было наиболее вероятно.

– Кузьмич, – поинтересовался Кирилл, пользуясь случаем. – Прости за нескромный вопрос. А ты, вообще, работаешь?

Это, конечно, было не его дело, и Самойлов, как воспитанный человек, это понимал. Но любопытство просто раздирало. Ни разу на его веку Кузьмич не произнес слово «работа» в контексте места, куда следует уходить по утрам и возвращаться вечером. Причем не складывалось впечатления, что он испытывает финансовые трудности. Если приятель в состоянии просто так подарить Кире картину Бенкси, значит, с доходами полный порядок. Если тот сдавал в аренду жилье, то требовалось владеть как минимум двадцатью однушками, чтобы делать такие подарки. В подобное верилось с трудом. Возникали и другие предположения, но выглядели они еще более фантастическими.

– Иногда, – лаконично ответил Кузьмич.

Спрашивать дальше смысла не имело.

– Я, между прочим, тоже иногда работаю, – с вызовом ответила Кира.

– Зюзечка, ключевое слово в этой фразе – «иногда», – поддел ее брат.

– Что за система двойных стандартов? – возмутилась сестра. – Когда Кузьмич говорит «иногда», ты воспринимаешь это как само собой разумеющееся. А когда я – начинаешь подкалывать. Между прочим, для меня каждая свадьба – психологическая травма.

– Завидуешь? – Кирилл явно издевался над ней. – Хочешь поговорить об этом?

Взаимная пикировка давно стала любимым форматом общения. Она позволяла отточить язык без ущерба для здоровья и поддерживать спортивную форму при нападках со стороны. Многолетняя практика показала, что абсолютного лидерства по числу побед никому установить не удастся. Но ни брат, ни сестра не теряли надежды. Однако в этот день Кира была не в ударе, да еще некстати вспомнилось, что в компе ее ждут неразобранные снимки.

– Конечно. И обязательно побеседую о радостях семейной жизни на твоей свадьбе с твоей же тещей. Вместе потом посмеемся, – заявила она.

– А ты злая!

– А то! Ладно, давайте лучше о деле. Мы завтра едем или нет?

– Должен тебя огорчить. Нет. Ближайшие дни расписаны под завязку. Единственное, что успею сделать, – подскочить в антикварный.

– Неадекватные клиенты пошли косяком?

– Не то слово. Дачный сезон открыт, началось обострение.

Глава 9

Как и предрекал Кирилл, день оказался совершенно безумным. Да еще это гнусное настроение в последнее время. Самойлов пытался отогнать отвратительные воспоминания об общении со следователем, но ничего не получалось. Они придавливали, как бетонная плита. Этот тяжелый взгляд, эти недвусмысленные намеки. Ведь ежику понятно, если захотят сделать крайним, сделают. Дело нехитрое. Конечно, можно взять хорошего адвоката. За приличные деньги он будет биться до последнего. Но от этого не легче. Быть под следствием тоже радости мало – замордуют допросами, истрепят нервы. Еще неизвестно, как на это отреагируют на работе, если узнают. Потерять доход в таком положении – худшее, что можно себе представить.

Если бы не сестра с ее маниакальным желанием вернуть наследникам никому не нужные письма, ничего бы не случилось. Самойлов не поехал бы в антикварный, и события того дня он узнал бы только в красочном пересказе сотрудников. Поохал бы, поахал, как интересно живут люди. Какие страсти вокруг кипят. А потом у Киры на кухне вместе с Кузьмичом в качестве разминки для ума попробовали бы размотать этот логический клубок. Получилось бы, наверное, очень увлекательно. А вышло так, что оказался втянут в совершенно ужасную историю. Пока что только в качестве свидетеля. Но это только пока, судя по поджатым губам сотрудника правоохранительных органов.

На Киру он не сердился. Она дышала полной грудью, и все на свете ей было интересно. И до всего было дело. То ли возраст, то ли отсутствие других занятий, кроме фотографии. В любом случае, она желала только добра, а получилось совсем наоборот. Кирилл не хотел признавать ни ей, ни Кузьмичу, насколько его вся эта ситуация беспокоит. Какой смысл? Начнут дергаться, успокаивать. Но тут не душевный покой нужен, а понимание, кто это сделал, как и зачем? К сожалению, информации пока так мало, что и предполагать что-то бессмысленно.

От тягостных мыслей спасало общение с клиентами и приходящей домработницей. Ее услугами Самойлов решил воспользоваться, поскольку законной супругой он пока не обзавелся, а квартира была большая. Брал квадратные метры несколько лет назад на вырост – жена, дети. Всем нужно личное пространство. Но семьи пока не было, хотя с противоположным полом у него никогда проблем не возникало. Эффектная внешность и хорошо подвешенный язык – отличные инструменты для грамотного охмурения. Девушки попадались разные, каждая со своим милым букетом достоинств и недостатков. Встречались даже умные, эрудированные и хозяйственные. Двумя или тремя из них Самойлов в свое время вполне серьезно увлекся и начал подумывать о том, чтобы узаконить отношения. Но когда он пробовал представить хоть одну из них в роли жены, ничего не получалось. Открывает он утром глаза, а с соседней подушки раздается: «Доброе утро, милый!» И так каждый день тридцать лет подряд. Может, даже больше. Мозг по какой-то причине отказывался принимать такую реальность.

Метров было много, а часов в сутках мало.