Читать книгу - "Роковое решение - Анна Васильевна Дубчак"

как ей жить дальше. Борис прислал еще несколько ссылок на дома в районе Подольска, но она не спешила их открывать, боялась даже представить себе свою жизнь отдельно от него. А ведь еще не так давно она настаивала на этом.

Она лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к дыханию маленького сына, и перед ней проносились сцены совсем недавних событий, как фрагменты богатого на события цветного фильма.

Она не сразу поняла, что стучат в дверь. Открыла глаза и прошептала:

– Да, войдите.

Кто бы это мог быть? Что, если это приехал Борис, Тоня впустила его, сказала, что Женя спит, но он все равно настоял на том, чтобы увидеть ее, подошел неслышно к двери, постучал… Обрадовалась бы она или, наоборот, испугалась? Может, он, разозлившись на нее по-настоящему, приехал и привез документы на развод?

Женя моментально поднялась и села на кровати. Дверь отворилась, и вошла Тоня.

– Это я, не бойся. Слушай, есть разговор.

– Что-нибудь случилось?

– Да, но только не у нас. Я включу лампу?

– Да, конечно!

Тоня, в ночной рубашке, включила лампу и присела на краешек кровати.

– Слушай, мне только что позвонила моя подруга Вика. Вы с ней не знакомы, хотя, может, я и рассказывала тебе о ней. Знаешь, она хорошая, милая… Короче, у нее большие неприятности. Муж выгнал ее из дома с детьми на улицу, представляешь?! Дети маленькие совсем…

– Пьет, бьет? – Женя нахмурилась.

– Да, прямо в точку.

– Что она хочет от тебя?

– Просит забрать ее. Она сейчас у соседки, позвонила с ее телефона. Это просто чудо какое-то, что я взяла трубку. Обычно я не реагирую на незнакомые звонки. Но кто-то мне рассказал недавно историю, как один человек вот тоже не брал трубку, думал, что реклама, банки или мошенники, сама знаешь… А звонила, оказывается, его дочка с чужого телефона, с ней что-то там приключилось. Короче, нельзя постоянно игнорировать незнакомые номера. Словом, я взяла трубку и услышала голос Вики, ее всхлипывания… Муж напился, избил ее, отобрал телефон, ей удалось сбежать к соседке, так этот идиот стал ломиться к ней… Вызвали полицию, а что там дальше было, я не знаю. Но Вика сказала мне, что домой не вернется. Что она боится за жизнь детей. Да и денег нет, детей кормить нечем. Ее муж в свое время вложил деньги в одно предприятие, прогорел, потом его крепко избили на улице, он долгое время лежал в больнице, ну и сломался мужик. Стал пить. Я и раньше говорила ей, чтобы она уходила от него. У нее родители есть, правда живут далеко, в Уфе. Но Вика, как я понимаю, находится в эмоциональной зависимости от мужа, понимаешь? Не может никак от него оторваться. Родители дали денег на лечение мужа от алкоголизма, он пролечился, но через месяц снова запил. Вот такая история.

– Так поехали! Я же на машине, там почти полный бак. Где она, в Москве? Или где-то здесь, в Подольске?

– В Балашихе.

– Так, понятно… – Женя вскочила и принялась расстегивать пижамную куртку. – Мы же едем, да? У тебя адрес, где она сейчас находится, есть?

– Женька… Спасибо! Я сейчас маму разбужу, скажу, что мы уезжаем, чтобы она присмотрела за Мишей. Адрес? Конечно, есть!

4. Август 2024 г.

Ребров

Конечно, я понимал, вернее догадывался, зачем Борис Бронников пригласил меня к себе на ужин. Как знал и то, что это будет не обычный ужин, когда они приглашали меня как друга семьи, просто для того, чтобы угостить и по-дружески пообщаться, насладиться обществом друг друга. Хотя иногда эти встречи носили несколько другой характер, когда надо было срочно обменяться информацией по поводу расследуемого мной дела. А сколько заключительных, порой и разоблачительных, бесед, замаскированных под ужин, причем с присутствием настоящих преступников, происходило в доме Бронниковых, когда Женька собирала большую компанию всех тех, кто каким-то образом был причастен к делу, чтобы назвать имя убийцы! Что в такие моменты испытывал я? Только благодарность и радость по поводу распутанного дела. А Борис, ее муж? Возможно, в душе-то он тоже был рад, что дело закончилось и что распутала его Женька. Может, он и гордился ею, вот только ей самой вряд ли он выражал свое восхищение. Наоборот, сильно переживая за нее во время расследования, и в глубине души все равно считая ее действия своего рода развлечением, он так злился на нее, что забывал хотя бы словом поддержать ее.

Я понимал и Женьку, для которой ее участие в расследовании было отдушиной и способом выразить себя, и Бориса, который как мог старался уберечь ее от опасности, которую она сама не осознавала. Да, порой она на самом деле вела себя легкомысленно, встречаясь с людьми, которые на деле оказывались не просто свидетелями, но и непосредственными участниками преступления. И тогда в самом конце, когда все прояснялось и было названо имя преступника, я понимал, насколько рискованно было все то, чем она занималась, что Женьку могли реально устранить как человека, который вычислил убийцу, и что это просто чудо какое-то, невероятное везение, что все обошлось, и она жива. В такие минуты я искренне благодарил бога за это. Но в душе чувствовал свою вину и перед ней, и перед Борисом.

Удивительно, что Борис все еще терпел меня рядом с собой, причем даже тогда, когда я приезжал в их дом без приглашения, а единственно для того, чтобы рассказать о новом трудном деле и попросить у своих друзей помощи. Борис мог помочь мне своими связями и опытом, все-таки он успешный адвокат и просто умный человек. Что же касается Жени, то она обладала другими талантами: она умела расположить к себе людей, которые с легкостью делились с ней полезной для следствия информацией. Кроме того, у нее была развита интуиция, она обладала чутьем, которого не было у меня. Словом, я, честно говоря, использовал своих друзей, чтобы найти преступника. И каждый раз, когда с их помощью мне удавалось передать дело в суд, я боялся, что вот уж теперь-то меня точно больше не пригласят. Что Борис сделает все возможное, чтобы я виделся с ними как можно реже. И каждый раз я ошибался. Бронниковы стали мне близкими друзьями и словно тоже стали нуждаться во мне, как и я в них. Даже Петр, брат Бориса, всегда искренне радовался моему появлению и как мог старался помочь мне в расследовании. Но, надо сказать, я обращался к ним лишь тогда, когда дело на самом