Читать книгу - "Танец со смертью - Марина Серова"

– С отношением к Клементине Василия Юрьевича понятно. А как Кристина Владимировна относилась к дочери? – спросила я.

– Я думаю, что Кристина Владимировна, в принципе, не хотела рожать. Ведь она была балериной, а рождение ребенка во многом могло бы осложнить карьеру танцовщицы. Кристина Владимировна после появления дочки жаловалась на фигуру, я помню. Поэтому рождение Клементины она восприняла как досадную помеху своей карьере и вообще жизни в целом. Поэтому Кристина Владимировна почти сразу самоустранилась от ухода за новорожденной. Я поняла это по некоторым разговорам, которые велись между супругами. Я-то пришла к ним чуть позже, когда Клементина немного подросла. Так вот, бразды правления во всем, что касалось Клементины, были в руках Василия Юрьевича. Кристина Владимировна приняла роль стороннего наблюдателя. Но я хочу сказать, что временами на Кристину Владимировну находил воспитательский раж. Тогда она диктовала, какую одежду Клементина должна надевать, во сколько ложиться спать и просыпаться утром, ну и все в таком же духе. Особенные претензии у нее были к друзьям Клементины. Постепенно у девочки выработалась привычка все скрывать. Она, я думаю, поэтому не приглашала друзей в наш дом. Да и вообще предпочитала больше молчать или отвечала на вопросы односложно. А уж про какие-то особые отношения с Кристиной Владимировной как с матерью и говорить не приходилось. Их вовсе и не было.

– Ясно, – сказала я.

– Татьяна Александровна, ну неужели это Клементина убила Кристину Владимировну, свою мать? – спросила Рахматуллина и с надеждой посмотрела на меня, думая, что я опровергну это.

– Скорее всего, да, – ответила я.

– Я так и думала, но все еще надеялась, что это ошибка, – проговорила Алевтина Александровна.

– Однако есть данные о том, что когда Клементина познакомилась с Екатериной, то она назвала себя Маргаритой. Об этом сообщили две подруги девушки: одна школьная, а другая – по детскому дому. Поэтому уже сейчас можно сделать вывод, что все это время Клементина проживала по подложным документам. Точнее сказать, она воспользовалась данными Маргариты и вписала их в новый паспорт и другие удостоверения или справки, – сказала я.

– Но где они сейчас находятся? Я имею в виду Екатерина и… Клементина? – спросила Рахматуллина.

– Трудно сказать где. Во всяком случае, ведутся их поиски. Дело еще осложняется тем, что за эти годы проживания по чужим документам Клементина выработала навык не привлекать к себе внимания и не попадаться на глаза правоохранительным органам, – ответила я.

– Но зачем Клементина познакомилась с Екатериной? – спросила Алевтина Александровна.

– Опять же об этом можно только догадываться. Не исключено, что у Клементины был какой-то замысел, связанный с приемной дочерью Веретенниковых. Кстати, у Клементины была родинка на мочке левого уха? – спросила я.

– Да, была, – подтвердила Рахматуллина.

– Ну, тогда становится понятным план Клементины, состоящий в том, чтобы максимально запутать следствие. Она надела на Маргариту свою одежду, оставила свой кулон на золотой цепочке, а также рюкзак и сотовый. Не забыла при этом и изуродовать лицо, чтобы затруднить опознание. Но вот о том, что Маргарита Калашникова получила травму ноги – перелом, – Клементина не знала, ведь она ушла из спортивного клуба раньше. А так ведь все совпадало: и группа крови, и рост, и вес. Но вот то, что родители Клементины ошибочно опознали в убитой Маргарите Калашниковой свою дочь, по всей видимости, послужило причиной еще одного убийства, – сказала я.

– Получается, что Екатерине тоже угрожает опасность? – с тревогой в голосе спросила Алевтина Александровна.

– Ну… теоретически этого исключить нельзя, – ответила я.

– Подождите, Татьяна Александровна, – теперь в голосе Рахматуллиной зазвучала неприкрытая паника, – но ведь тогда опасность угрожает и мне. И Людмиле Анатольевне!

– Я так не думаю, Алевтина Александровна. Судя по вашему рассказу, Клементина Веретенникова ненавидит только некоторых женщин. Вспомните, как была разгромлена комната Кристины Владимировны и как кабинет Василия Юрьевича оказался нетронутым. Причем Клементина ненавидит именно тех женщин, которые, как она сама считает, нанесли ей обиду. Так, с Маргаритой Калашниковой она не поделила молодого человека, Кристина Владимировна взялась ее воспитывать. И Клементине это тоже не понравилось. Но вы-то ведь всячески ее выгораживали перед родителями, защищали, не так ли? А с Людмилой Анатольевной, как вы сказали, Клементина общалась не так уж и часто. Вряд ли бабушка могла сильно разозлить свою внучку, – высказала я свое мнение.

– Нет, я все равно сегодня же съеду из коттеджа. Уборку здесь я уже закончила, сегодня же поеду и отвезу ключи Людмиле Анатольевне, – решительным тоном заявила Рахматуллина. – Потому что мало ли что. У Екатерины же имеются ключи от коттеджа? Имеются. Значит, ими может воспользоваться и Клементина. Вдруг она решит вернуться в коттедж? Нет, я рисковать не буду.

– Ну, вам виднее, Алевтина Александровна, – сказала я.

Вдруг Рахматуллина закрыла лицо руками и всхлипнула:

– Я ведь помню Клементину совсем маленькой девочкой, такой милой девочкой. Она прибегала ко мне в поисках защиты от строгой Кристины Владимировны. А потом, повзрослев, она искала у меня одобрение, стараясь казаться правильной в глазах окружающих. И я совершенно искренне считала, что делаю доброе дело, защищая ее, ведь я любила эту девочку. Но почему же из нее выросло такое… такое чудовище? Это кем же нужно быть, чтобы убить собственную мать? Я никак не могу этого понять. Это как-то… за гранью, что ли.

– Согласна с вами, Алевтина Александровна, – сказала я. – Что касается мотивов поступка Клементины, ну… тут может быть и материальная заинтересованность. Этого исключить нельзя. Вы сказали, что Веретенниковы составили завещание на Екатерину. Возможно, это стало известно Клементине. Вот и один из мотивов, – высказала я предположение.

– Но тогда Екатерину необходимо срочно найти! Ее жизни угрожает опасность! – воскликнула Рахматуллина.

– Мы этим и занимаемся, Алевтина Александровна, – ответила я. – Ладно, всего вам доброго, Алевтина Александровна.

– И вам, Татьяна Александровна.

Я вышла за ворота коттеджа, и тут запиликал мой сотовый.

– Алло, – сказала я.

– Татьяна Александровна! – взволнованно проговорила в трубку женщина. – Это я, Вероника Георгиевна Стародубкина, бывшая воспитательница Кати в детском доме. Вы меня слышите?

– Да, я хорошо вас слышу, Вероника Георгиевна. Что такое? Почему у вас такой голос? Что-то случилось? – спросила я.

– Случилось! Мне только что звонила Катя, представляете? – сказала Стародубкина.

– Что она сказала? – быстро спросила я, уже садясь в свою машину.

– Она назвала адрес, где она сейчас находится, я еду туда! – почти выкрикнула в трубку Стародубкина.

– Подождите, Вероника Георгиевна, вам никуда не надо ехать, – остановила я ее. – Успокойтесь, пожалуйста.

– Ну как же я могу успокоиться? О чем вы говорите, Татьяна Александровна? Катя просила забрать ее, понимаете? – все