Читать книгу - "Ф.М. Том 2 - Борис Акунин"

— Тсс! Не надо кричать. Нехорошо, — с укоромсказал депутат. — Я знаю, что вы не хотели его убить. Просто вы толкнулимоего мальчика слишком сильно. Много ли ему надо? У него такие хрупкиекосточки. Как у ребенка.

Сивуха перевел взгляд на мертвеца.

— Смотрите, какой он красивый. Какие у него тонкиечерты лица, какие золотые волосы. Правда, он похож на ангела? — Оннеожиданно хихикнул. — Я вам сейчас смешную историю расскажу. Это Олежекпридумал вас нанять. Но на одни деньги, говорит, этот интеллигентик не клюнет.Тут нужен магнит попритягательней. Давай, говорит, пап, ему нимфетку этуподсунем. Жалость — вот на что мы его подцепим. Саша Морозова сначала ни вкакую не соглашалась. Тогда Олежек к ней в виде ангела явился. Наутро звонитона мне, согласна, говорит. Видение мне было. Явился златовласый ангел,разрешил.

Тихий восхищенный смех перешел во всхлип, депутат шмыгнулносом, а Ника вспомнил, как Саша, увидев Олега в коридоре, сказала: «на ангелапохож».

— Отлетел мой ангел-хранитель. Навсегда… АркадийСергеевич беззвучно заплакал. То есть слезы-то текли, но лицо в плачеучаствовать будто отказывалось, оставалось совершенно неподвижным. Да и голосне дрожал.

— Да, вот еще что, — перешел Сивуха на деловойтон. — Я там на столе чек положил. На шестьдесят тысяч евро. На имяАлександры Филипповны Морозовой. Она эти деньги честно заработала. Отдайте ей.И простите вы ее Бога ради, а то она ведь с ума сойдет. Это она всё из-забрата. Ничего не поделаешь — цельный человек. Если кого полюбит, ни перед чемне остановится. Вроде нас с Олегом… Ну, что еще? — Он как бы задумался, носмотрел по-прежнему не на собеседника, а на мертвого сына. — Вам я ничегоне должен, потому что ни одно из поручений до конца вы не выполнили. Развечто… — Он взял со стола синюю папку. — Держите. На — память об этойвеселой истории. Мне больше не нужно. Из-за этой проклятой пачки бумаги япотерял сына… Пить хочется.

Он повернулся и неуклюже, словно вслепую, пошел мимо столов.Задел плечом стеллаж, с него на пол посыпались книги.

Аркадий Сергеевич присел на корточки, аккуратно подобрал их,положил на стол. А одну — старую, растрепанную — как взял, так и застыл с нею вруках.

— «ФОКУСНИК-МАНИПУЛЯТОР. Занимательное пособие длямаленьких волшебников». Это я ему купил, когда он семилетним курс лечения вбольнице проходил. Тогда медицина еще вся бесплатная была. В Филатовской онлежал. Крошечный такой лягушоночек. Очень он этой книжкой увлекся. Фокусы мнепоказывал. Как из синего раствора сделать желтый. Как вынуть из уха орешек. Моймаленький фокусник-манипулятор…

Сивуха издал странный звук. Сначала показалось — рыдание, нонет, это был просто взрыв судорожного кашля.

Чтобы смочить горло, взял початую бутылку минералки, поднеск губам, но прежде, чем отпить, сунул в рот лежавшую на столе таблетку.

— Стойте!!! — выкрикнул Ника.

Но на горле Аркадия Сергеевича уже дернулся кадык.

— Вы что наделали!? — прохрипел Фандорин — куда-товдруг подевался голос. — Суйте кулак в горло, вас вырвет!

Депутат пожал плечами.

— Странно. Вы говорили, яд моментального действия, а яничего не чувствую. Ноги вот только…

Чуть покачнувшись, он подошел к дивану, где полулежало телоМарка Донатовича. Сел рядом, запрокинул голову назад. Губы медленнораздвинулись в спокойной улыбке.

Домой Николас попал только утром. Всю ночь давал показания иразъяснения, а потом еще навещал Валентину, у которой и в самом делеобнаружилось тяжелое сотрясение мозга — хорошо хоть костей не переломала.

По дороге на Солянку еще заехал на Главпочтамт, дождалсяоткрытия и отправил с курьерской службой запечатанный конверт Саше Морозовой.Внутри только чек на шестьдесят тысяч — ни письма, ни даже приписки. Пустьполучит то, что хотела, а в остальном, как говорится, Бог простит.

С отправкой чека, конечно, можно было и подождать, но больноуж не хотелось возвращаться в дом, который перестал быть домом. Жене Николаспозвонил еще вечером, из милиции. Ничего рассказывать не стал, лишь коротко исухо сообщил, что у них с Валей срочная работа, ночевать он не приедет.

Все разговоры и объяснения потом, думал он, идя по залитомусолнцем двору. Сначала выспаться.

Алтын наверняка уже уехала в редакцию, но подниматься вквартиру он все равно не стал. Она стала чужой, там не уснешь.

Поэтому вошел в соседний подъезд, где офис. Можно отличноустроиться на диване в приемной. Вали нет, никто не разбудит.

Первым делом он опустил жалюзи, чтоб не мешало солнце.Посмотрел на синюю папку, полученную от Аркадия Сергеевича. Надо бы прочесть,чем там у Порфирия Петровича закончилось расследование. Нет, потом. Когда надуше станет полегче, поспокойнее.

Рукопись пока решил запереть в стол.

В кабинете шторы были раздвинуты. Странно, он не помнил, какэто сделал.

Положив папку в ящик, Фандорин хотел выйти и вдруг увидел,что у окна, в кресле, спит Алтын.

Жена у Ники и так была вполне миниатюрная, когда же вот таксворачивалась калачиком, то вообще казалась какой-то Дюймовочкой.

Он замер, боясь пошевелиться. Осторожно попятился к двери, итут, конечно же, скрипнула подлая паркетина.

Алтын проснулась сразу. Из кресла выпрыгнула легко, будто ивовсе не спала. Подлетела к мужу и яростно схватила его за лацканы, для чего ейпришлось подняться на цыпочки.

— Что случилось?! — закричала она. — Почему утебя молчал телефон! Я всю ночь… — Она задохнулась. — Я жепочувствовала! По голосу! Ты снова влип в плохую историю, да? Ты в опасности?Тебя надо спасать? Чтоб она провалилась, эта твоя «Страна Советов»! Неужелинельзя найти себе какое-нибудь нормальное занятие? Да говори же ты, не молчи!Почему ты мне в глаза не смотришь?

Значит, выспаться не удастся, понял Фандорин.

Он мягко высвободился и усталым голосом сказал:

— Зачем ты столько говоришь? И всё про ерунду. Ненужно. Скажи просто: «Случилось страшное несчастье. Я полюбила другого. И незнаю, как быть». Я тебе помогу. Будем как-то выкарабкиваться из этой ситуациивместе. Не теряя человеческого облика. Ну что теперь поделаешь? Полюбила такполюбила. Научусь жить один.

Ее взгляд — вот что было красноречивее любых уверений иоправданий. В глазах Алтын отразилось такое наивное, такое неподдельноеизумление, сыграть которое невозможно. Да и не отличалась она никогдаактерскими талантами.

— Ты про что это, Ника? — озадаченно спросилажена. — Какого еще «другого»?