Читать книгу - "Ф.М. Том 2 - Борис Акунин"

— Не судите девочку слишком строго. Ей надо братаспасать. Она честно выполняла условия договоренности со мной, но очень из-заэтого мучилась. Неприятно, конечно, я понимаю — вы ей доверяли. Но должен же ябыл держать ситуацию под контролем. Ладно, не суть важно. Лучше расскажите,удалось ли вам расколоть Коровина? Вы говорили с ним? Он признался?

Депутат так и впился в Николаса взглядом.

Ах да, Саша ведь ничего не знает про Олега, она могладоложить Сивухе лишь про то, что Фандорин подозревает доктора.

Нехорошо, конечно, но в этот миг Ника ощутил что-то вродезлорадства.

— Эту ситуацию под контролем вам не удержать, —мстительно произнес он. — Давайте-ка сядем.

Он показал на «альфа-ромео».

— Сядем? — В глазах Аркадия Сергеевича читаласьтревога. — Зачем?

— Чтоб у вас ноги не подкосились.

За всё время, пока Николас говорил, Аркадий Сергеевич непроизнес ни слова. Смотреть на него Фандорин не решался. Мстительное чувствопрошло, осталась только неловкость, усиливающаяся с каждой секундой. У человекарушится мир, сердце разрывается на куски — какое тут может быть злорадство.Особенно если и сам сидишь на пожарище собственного мира, с разбитым,заржавевшим сердцем.

Договорил, умолк. Какое-то время оба погорельца сиделимолча. Потом Ника наконец осмелился взглянуть на слушателя — и увидел, что сраженныйгорем отец улыбается. Улыбка была странная, адресованная не собеседнику, акуда-то в пространство. При этом в глазах депутата блестели слезы.

— Я только одно скажу, — нетвердым голосомпроговорил он. — Я ни о чем не знал. Даже не догадывался. Говорю не длятого, чтобы отгородиться от сына. Он мне всякий дорог, а такой еще больше. Какже он меня любит!

Сивуха смахнул слезу, и Николас вдруг понял: АркадийСергеевич растроган и горд. Такой реакции магистр никак не ожидал.

— Говорю, чтобы вы меня не боялись: покрывать изаметать следы не стану. Я же член Государственной Думы, — с достоинствомпродолжил Сивуха. — Наше дело — вырабатывать законы, а не нарушать их. Моепоявление здесь объясняется очень просто. Мне позвонила Саша. Сообщила, что вы собираетесьучинить допрос доктору Коровину. Я знаю Марка Донатовича много лет, мне былоясно, что ваша версия нелепа. Но он мог с перепугу наговорить вам лишнего —например про мои отношения с Сашей, это ведь он нас свел. Вашей беседе нужнобыло помешать. Я немедленно связался с Олегом — предупредить и посоветоваться.Я привык во всем с ним советоваться, он же гений. Олежек сказал: я все улажу.

И позвонил в охрану, сообщил, что в окно третьего этажавлезли ниндзя, сообразил Ника.

— …Потом я перезвонил Саше и сказал, что выезжаю. Ждалвсякого, но такого… Значит, Марк Донатович умер?

— Не умер, а убит! — жестко поправилФандорин. — Вашим сыном. Как и многие другие.

— Не кричите, — попросил Сивуха. — Я это итак понял. Сказал же: покрывать Олега не буду.

Дальнейшие слова депутата не стали для Николасанеожиданностью.

— Да и зачем? Сына все равно освободят от уголовнойответственности. Он болен. Вы знаете, что это правда. Мы его подлечим, и кактолько позволят врачи, я увезу Олега за границу. В Америку. Там у нас будетдругая жизнь. Без грязи, без охранников, без политики. Ему не придется убивать,чтобы защитить отца. Денег у меня достаточно. Мы будем жить в покое,цивилизованно, общаться с приятными, культурными людьми — знаменитымиписателями, режиссерами, продюсерами…

— Да на что вы им сдались? — не выдержал Ника,выведенный из себя мечтательной улыбкой Аркадия Сергеевича. —Подозрительный иммигрант из подозрительной страны с богатством подозрительногопроисхождения!

Сивуха хитро взглянул на него.

— А вот тут вы ошибаетесь. Я им всем очень даже сдался.Не из-за депутатства, конечно, которому грош цена и от которого я откажусь. Неиз-за денег. А из-за Федора Михайловича. Вы извините, но пока вы тут играли вказаки-разбойники, третью часть рукописи из вашего офиса мы забрали. Четвертуюраздобыл Олег. Значит, вся повесть в сборе. Я владею культурно-историческимсокровищем.

— Да что с того? Ну, продадите вы манускрипт нааукционе. Прибавьте к этому какие-то деньги за первую публикацию — и всё.

— Не продам. — Аркадий Сергеевич взял с сиденьяпортфель и открыл его. — Я буду издавать повесть сам, буду продавать прававо все страны, буду давать интервью, вести переговоры об экранизациях итеатральных постановках. Это же мировая сенсация, вне зависимости отлитературных достоинств произведения. А когда умру, правопреемником станетОлег. Наше имя станет неразрывно связано с именем Федора Михайловича. Видители, Николай Александрович, когда я показывал вам документы, один, самый ценный,приберег. Вот, почитайте-ка. Это распечатка, оригинал я храню в сейфе.

Он протянул Николасу какой-то листок.

УСЛОВИЕ, ЗАКЛЮЧЕННОЕ МЕЖДУ КУПЦОМ 2 ГИЛЬДИИ Ф. Т.СТЕЛЛОВСКИМ И ОТСТАВНЫМ ПОДПОРУЧИКОМ Ф. М. ДОСТОЕВСКИМ

С-Петербург, тысяча восемьсот шестьдесят пятого года,августа 15 дня.

Я, нижеподписавшийся подпоручик Федор МихайловичДостоевский, заключил настоящее Условие с купцом Федором ТимофеевичемСтелловским в том, что Достоевский собственное свое сочинение под заглавием«Теорийка» продал ему, Стелловскому, за аванс в сто семьдесят пять риксталеровс последующей по издании уплатою в семь тысяч рублей серебром на вечное время спереходом права издания и всех прочих прав к наследникам Стелловского.

К сему условию с-петербургский 2 гильдии купец ФедорТимофеев Стелловский руку приложил.

/Подпись/

К сему условию отставной поручик Федор Михайлов Достоевскийруку приложил.

/Подпись/

Составлено 1865 года, августа, первого дня в СПБурге вконторе маклера Б. Г. Брандта и подписано Ф. Т. Стелловским тогда же, а Ф. М.Достоевским в Висбадене того же месяца 15 дня в присутствии свидетелейколлежского советника Ивана Пантелеевича Суркова и его камердинера мещанинаПрохора Савельевича Леонтьева.

/Подписи/

В маклерскую книгу под № 49 вписано.

/Подпись маклера/

— Документ интересный, но что это меняет? — пожалплечами Николас. — Авторские права сразу после первой публикации будутпринадлежать всему человечеству. Не станут с вами общаться ни продюсеры, нирежиссеры, ни издатели. Зачем?

Улыбка Аркадия Сергеевича стала еще шире.