Читать книгу - "Современный детектив. Большая антология. Книга 12 - Андреас Грубер"

выглядел испуганным. Помню, из-за его состояния я сама встревожилась, потому что он говорил еле слышно, и руки у него сильно дрожали. Но его убила не я. Должно быть, его убил тот таинственный гость, которого я встретила, когда спускалась вниз.

Вдруг мне показалось, что Сара Сундквист испугалась сама. Она продолжала дрожащим голосом:

— Мне стало не по себе… У меня появилось дурное предчувствие, когда я увидела человека, которого ждал Харальд Олесен. Один его вид вгонял в дрожь… хотя я толком его не разглядела. На нем был синий дождевик с капюшоном; голову он обмотал шарфом, так что его лица я не видела. Мне тогда показалось, что должно произойти что-то плохое… как будто в преддверии Судного дня, понимаете? Я вбежала в свою квартиру, заперла дверь, легла в постель, под одеяло, а голову накрыла подушкой. Я не удивилась, когда услышала выстрел, и еще меньше удивилась, когда вы позвонили ко мне в дверь и сказали, что Олесена убили.

Я бросил на нее испытующий взгляд, но увидел испуганные, умоляющие глаза.

— У вас есть какие-нибудь догадки по поводу того, кто мог повстречаться вам в тот день на лестнице?

Сара уныло покачала головой:

— До сегодняшнего дня я думала… — Она опустила голову и замолчала. Мне пришлось несколько раз кашлянуть, побуждая ее продолжать. — Ноги у него определенно мужские. Ростом он примерно с меня, но трудно сказать наверняка… из-за дождевика, капюшона и шарфа. Сначала я подумала, что он чужак, который вошел с улицы, но потом вы сказали, что убийца, скорее всего, кто-то из жильцов. И тогда я еще больше испугалась. Конрад Енсен был слишком мал ростом, Даррел Уильямс, наоборот, слишком высок, а Андреас Гюллестад не может ходить. Значит, там не мог быть никто, кроме Кристиана, который вернулся в маскарадном костюме, чтобы его не узнали.

Ее довод был вполне веским, если, конечно, племяннику погибшего или еще кому-то не удалось проникнуть в дом с улицы. Но я понимал, что в таком деле больше не имею права ничего принимать на веру.

— А не мог, скажем, Конрад Енсен надеть ботинки на каблуке или что-то подобное?

Сара снова покачала головой:

— Нет, нет. Я сразу поняла, что он пришел не с улицы. Понимаете, на ногах у него вообще не было обуви — только черные носки.

В комнате воцарилось молчание. Сара дрожала, что нетрудно было объяснить после ее рассказа. Я инстинктивно положил руку ей на плечи. Она тут же прижалась ко мне, теплая и доверчивая, и как будто немного успокоилась. Но радость продолжалась всего секунду-другую. Услышав голос Патриции, я опомнился и инстинктивно отстранился от опасно теплого и мягкого тела Сары.

— Вы обратили внимание на что-нибудь еще?

Сара смотрела прямо перед собой; услышав вопрос, она выпалила:

— Да! Тот человек в дождевике шагал легко, как перышко… он двигался бесшумно, словно кошка. Казалось, он не идет, а летит по ступенькам. Я невольно вспомнила про Оленью Ногу. Но поскольку он не жил в нашем доме, единственным возможным объяснением из всех для меня стало то, что Кристиан нарочно изменил походку, чтобы его не узнали.

— Эврика!

Восклицание стало совершенно неожиданным. Мы с Сарой ошеломленно переглянулись. Затем мы услышали, как Патриция снова и снова стучит ручкой по блокноту, как будто ручка превратилась в барабанную палочку.

— Блестяще! Именно то, чего нам недоставало! Вы, очевидно, ни в чем не виноваты. Харальда Олесена застрелил тот человек в синем дождевике, которого вы видели на лестнице… И я знаю, где его найти!

Сначала мне показалось, что Сара вот-вот подпрыгнет и улетит прочь. Почти так она и сделала — бросилась мне на шею. Я слышал сзади цокающие звуки; значит, Патриции нравился спектакль. Цоканье загадочно прекратилось, как только Сара пришла в себя и смущенно отстранилась.

Вынужден признать: сначала я думал, что арестовать в конце концов придется Кристиана Лунда. Кстати, против такого исхода я бы нисколько не возражал. Однако следующие слова Патриции заставили меня перечеркнуть эту версию:

— Итак, теперь мы можем наконец познакомиться с Оленьей Ногой. Сара, вы, кажется, хотели его увидеть? Прошу вас, пойдемте с нами.

Сара недоверчиво покосилась на меня, а потом порывисто обняла. Мы гуськом покинули ее квартиру и вошли в кабину лифта.

9

— Значит, мы спускаемся на первый этаж? — уточнил я.

Патриция быстро закивала; судя по лицу Сары, та готова была, не возражая, следовать за нами хоть на край света. Когда открылась дверца лифта, мы стали свидетелями восхитительной сцены. Даррел Уильямс и Сесилия Олесен сидели рядом и говорили, не умолкая; видимо, они не могли наговориться. Фру Хансен тактично удалилась, а Иоаким Олесен демонстративно отвернулся от них и смотрел в окно. Даррела Уильямса трудно было узнать. Неожиданно он, даже издали, показался мне самым веселым и обаятельным человеком на свете. У нас на глазах он привстал и нежно поцеловал Сесилию в губы. Патриция снова довольно поцокала языком и дернула меня за руку.

— Ты в самом деле хорошо придумал, что позвал сюда племянника и племянницу, — с улыбкой заметила она.

Я шагнул было к ним, она решительно потянула меня назад:

— Погоди немного… с ними можно поговорить и потом. Не мешай их счастью. Давай лучше нанесем визит тому единственному соседу, с которым я еще не знакома.

Я-то ожидал, что мы поговорим с Иоакимом Олесеном, но быстро сдался, так как Патриция с нетерпением показывала на первую дверь справа.

10

Андреас Гюллестад открыл дверь со своей обычной дружелюбной улыбкой и сразу же пригласил нас войти. Он не задал ни единого вопроса, увидев Патрицию в инвалидной коляске и услышав про травму. Даже усмехнулся и сказал: приятно встретить подругу по несчастью, которая тем не менее продолжает вести активную жизнь. Я заметил, как они обменялись кривыми улыбками.

Пока Гюллестад ездил на кухню за чашками и ставил кофе, я пристроил кресло Патриции у двери. Мы с Сарой сели за стол в гостиной. Вскоре хозяин принес кофе и разлил его по чашкам. Мне по-прежнему не терпелось доказать, что Оленья Нога — это Иоаким Олесен, и я не понимал, какие новые сведения Патриция надеется здесь найти.

И только когда Андреас Гюллестад устроился напротив и спросил, чем он может мне помочь, я вдруг понял: что-то не так — совсем не так. В свете люстры я вдруг уловил отблеск серебра и увидел на шее у хозяина медальон… В прошлые встречи его либо не было, либо я не замечал. Я смотрел на него, как загипнотизированный. Андреас