Читать книгу - "Воля цвета крови - Евгений Евгеньевич Сухов"

в середине дня. Тихонько, без помпы, чтобы не переполошить жителей дома, в подвале которого была оборудована типография. И с надеждой, чтобы все сотрудники производства находились на своих местах. Так оно и оказалось: два человека работали на станках, один готовил краску и четвертый сотрудник, он же руководитель всего процесса, сидел в своей каморке и что-то писал в тетради. Это был Феофан Филиппович Карпухин, уроженец Казани, пятидесяти пяти лет.

В каморке нашлось много прелюбопытного, в том числе около сотни поддельных бланков самых различных документов весьма высокого качества, дожидающихся своих владельцев. А еще имелись и настоящие документы на настоящей бумаге. Такой настоящий паспорт, к примеру, имелся у посредника-дезертира, которого сдал Барон.

Тетрадь представляла собой школьную тетрадку в клеточку на сорок восемь листов и содержала ценнейшие для органов милиции записи. Этот Феофан Филиппович оказался человеком педантичным, что оказалось кстати для следствия. Он записывал в найденную тетрадь всех своих клиентов: какое имя они носили до обращения в типографию и на какое его поменяли. Полистав странички рабочей тетради, майор Щелкунов нашел знакомую ему фамилию: Васянин. Глянул на имя и фамилию – Андрей Гаврилович. Такие же фамилия, имя и отчество были у художника-модельера, того самого, которого за участие в скандале в ресторане «Столица» задержал оперуполномоченный лейтенант Гайтанников (после чего Васянин был отпущен). Совпадение? Вряд ли… А еще Виталий Викторович надеялся в скором времени получить ответ из Москвы относительно найденного в «Победе» фрагмента отпечатка пальца.

Глава 11

Пересидим, а там и в Крым!

Имя «Лелька» ей дал отец, Станислав Вацлавич Осинский, по отцу поляк, по матери белорус.

– Почему Лелька? – спросила его супруга, Мария Андреевна. – Я не знаю ни одной знакомой с таким именем.

– Это редкое имя, – заявил Станислав Вацлавич. – Оно красивое и, кроме того, таким именем обладают натуры сильные, решительные и творческие. Ты хочешь, чтобы наша дочь обладала сильным характером и стала художницей или актрисой? – посмотрел на супругу Осинский.

– Артисткой не хочу. Пусть будет художницей, – подумав, согласилась с доводами мужа Мария Андреевна. – А сильный характер – он в жизни всегда пригодится…

Так было решено назвать родившуюся дочку Лелькой. Случилось это 28 мая 1927 года. На то время Станислав и Мария Осинские уже полтора года жили в Казани в доме бабки Марии Андреевны, скончавшейся в декабре 1926 года в возрасте восьмидесяти восьми лет. Приехали они в Казань из Перми (там жили родители Станислава Осинского и обучалась в Механическом техникуме при мотовилихинском заводе Мария) сразу после смерти бабки, получив в наследство дом, так как, кроме внучки Марии, у нее родных больше не имелось. Вступили во владение домом и стали в нем жить. Станислав устроился на работу в кожевенно-обувной комбинат «Спартак», где почти вручную кроил и подшивал подошвы к ботинкам и туфлям. Мария занялась домашним хозяйством и огородом, так что картошечка с лучком и помидоры с огурчиками были своими, а не купленными в бакалейной лавке или на базаре.

В 1934 году Лелька пошла в школу, расположенную недалеко от церкви Сошествия Святого Духа, в которой пел в церковном хоре, будучи еще мальчишкой, Федор Шаляпин. Ныне в бывшей Сошественской церкви располагался клуб и небольшой детский театр, куда Лелька с матерью иногда ходила смотреть кукольные спектакли.

Училась Лелька неплохо, но особого рвения к получению образования у нее не наблюдалось. Усидчивостью она тоже не отличалась: просидеть час над выполнением домашнего задания было для нее сложным делом. Остальное время она проводила на улице. Там было куда интереснее, чем в школе. И друзей было полно. Особенно среди пацанов.

Однажды, когда ей было уже двенадцать лет, она пришла домой исцарапанная и в синяках.

– Что случилось? – спросил ее отец.

Лелька пожала плечами:

– Подралась.

– Из-за чего и с кем?

– Да так, с пацанами, – последовал ответ девочки, не внесший никакой ясности.

– Так из-за чего все же подралась-то? – продолжал допытываться отец, но ответа так и не получил. Лелька лишь посмотрела в глаза отцу и промолчала. Ну не скажешь ведь ему, что двое ребят лет шестнадцати стали приставать к ней и лезть целоваться. Вот она и дала отпор, что подросткам отнюдь не понравилось. Вечером, когда ложились спать, Мария Андреевна сказала мужу:

– Ну, вот тебе и характер, как ты и хотел.

Теперь уже Станислав Вацлавич посмотрел на жену и промолчал.

Как-то незаметно растаяло детство – теплым сладким эскимо. Семилетку Лелька окончила с троечками. Родители хотели, чтобы она продолжила учиться и поступила бы в какой-нибудь техникум, чтобы по окончании его имела бы полное среднее образование и специальность. На что Лелька покуда отмалчивалась, поскольку продолжать учебу ну уж очень не хотелось. А двадцать второго июня 1941 года началась война.

В октябре сорок первого Станислава Вацлавича призвали на фронт. Повоевал он совсем недолго, всего-то неполных четыре месяца: в феврале сорок второго во время атаки он получил тяжелое пулевое ранение в грудь и умер по дороге в полевой госпиталь.

Извещение о том, что ее муж Станислав Вацлавич Осинский «в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит», Мария Андреевна получила уже в марте сорок второго года. Поплакала с неделю над ужасной бумагой, объявила о смерти отца Лельке и пошла в собес хлопотать о пенсии по потере кормильца. И после, по прошествии нескольких недель, Лелька то и дело заставала мать в слезах – она все никак не могла смириться с тем, что больше никогда не увидит мужа. А через три с половиной месяца после получения похоронки Мария Осинская привела в дом небритого здоровенного мужика, с которым стала жить, как жена с мужем. Звали его дядя Коля. Он работал водителем на трехтонке, вечно пах бензином и громко хохотал (Лельке все время казалось, что хохочет он нарочито, хотя вовсе и не хочет смеяться). Через месяц они с матерью разругались в пух и прах, и здоровенный мужик, вечно пахнувший бензином, ушел, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

Однако одна Мария Андреевна оставалась недолго. Вскоре к ее вдовьему берегу прибился какой-то женатый снабженец, уверявший Осинскую, что уже полгода, как он не живет с женой. В доме стала водиться водочка, которую потреблял в свои приходы к Марии Андреевне снабженец Витя и к которой в скором времени пристрастилась и Осинская. Бывало, под водочку снабженец Витя и Мария Андреевна засиживались до полуночи и пели застольные песни, не давая спать Лельке и соседским собакам.