Читать книгу - "Северный свет - Дженнифер Доннелли"

– Не представляю себе, чтобы соседи. Их у нее всего трое. Алита Смит, она бы никогда так не обошлась с Эмми. И Майкл Гоки тоже. А даже если бы у них рука поднялась, это им не по средствам. У них и ночного горшка в доме не сыщешь. Остается только Фрэнк Лумис, но сомневаюсь, чтоб и у него нашлись деньги. После того как он купил новую пару лошадей – и его бедняжка Айва так и носит зимой и летом одно и то же полушерстяное платье в будни и в праздники…

Пауза, потом миссис Макинтайр сказала:

– К тому же он бы не захотел, чтобы Эмми уехала отсюда.

И они обе сильно понизили голос. Я еще сильнее вытянула шею – она у меня, должно быть, уже стала как у жирафа, – но ничего не могла разобрать. Только «позорище, Джози» и «я бы не потерпела» и «набивает ей брюхо, так и есть» – смысла этих слов я не понимала, но, скорее всего, эти сплетницы говорили что-то плохое про Эмми, как едва ли не все вокруг.

Они снова с минуту помолчали, а потом тетя прищелкнула языком и заявила:

– Альма, я уверена – как в том, что сижу на этом стуле: никто из местных такого не сделал бы. Это кто-то из города, тут и гадать нечего. Какой-то проходимец из Нью-Йорка присматривает себе землю по дешевке для летней дачи.

– Ох, Джози, какой ужас! Что же будет с детьми?

– Наверное, совет округа их заберет.

– Бедняжки!

– Я твердо намерена выяснить, кто за этим стоит, Альма.

– Но как выяснить?

– Спрошу Арна Сэттерли.

– Нельзя! Он сразу поймет, что мы вскрыли письмо.

– Ладно, подожду несколько дней, пока Эмми сама вскроет письмо и пустится рассказывать всей округе про свою беду. Но выяснить это я выясню, Альма. Помяни мое слово.

Услышанного было достаточно. Я слезла с табуретки и отволокла ее обратно к камину. Каминная полочка вся была уставлена статуэтками, а в самом центре красовались часы из золоченой бронзы. Я принялась их яростно драить, потому что была вне себя от гнева.

Где же Эмми взять такие деньги? – думала я. Ответ прост: негде ей их взять. Любой из соседей дал бы ей в долг, но все такие же бедняки. Деньги есть у тети Джози – двенадцать долларов семьдесят центов и еще много сверх того. И если бы она действительно беспокоилась об Эмми Хаббард и ее детях, то дала бы ей эти деньги. И мне тоже помогла бы уехать в Нью-Йорк, если б по-настоящему заботилась обо мне. Вот только заботилась она лишь о своих дурацких фигурках.

Эмми лишится земли и дома, совет округа заберет ее детей. Мне невыносима была мысль о том, что братьев и сестер разлучат, отправят жить к чужим людям. Особенно жалко маленького Люциуса, он же совсем кроха.

Опять жестокость и безнадежность. Я была уже по горло сыта жестокостью и безнадежностью.

Я закончила полировать часы и взялась за соседнюю с ними фигурку. Это был ангел с надписью на плаще: «Всемогущий Боже, даруй нам безмятежность, чтобы принять то, что невозможно изменить, мужество изменить то, что следует изменить, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

А если я не могу? Ни изменить не могу то, что происходит, ни смириться с этим?

Я покрепче ухватила ангела за голову и отломила ее. Потом обломала ему крылья – одно, другое. Потом руки. А потом спросила его, как он себя чувствует, сохраняет ли безмятежность. И сунула обломки в карман.

Это помогло мне выпустить гнев. Отчасти. А что осталось, пришлось проглотить.