Читать книгу - "Сильный яд - Дороти Ли Сэйерс"

Как только за старшим клерком закрылась дверь, машинистка, дама с резкими, некрасивыми и почти мужскими чертами лица, подняла взгляд от пишущей машинки и коротко кивнула лорду Питеру. Уимзи узнал в ней одну из сотрудниц «кошачьего приюта» и отметил про себя, что нужно будет похвалить мисс Климпсон за быстроту и исполнительность. Однако они даже словом не перемолвились; вскоре вернулся старший клерк и пригласил лорда Питера войти.

Норман Эркарт поднялся из-за стола и дружелюбно протянул гостю руку. Уимзи видел его в суде и еще тогда запомнил опрятный костюм адвоката, густые, гладкие темные волосы и манеру держаться, в которой преобладала энергичная и респектабельная деловитость. Теперь, рассмотрев его поближе, Уимзи понял, что мистер Эркарт чуть старше, чем казалось издалека, — должно быть, ему за сорок. Кожа у него была бледная и необычайно чистая, портили ее только мелкие точки, похожие на веснушки, что в такое время года довольно странно, тем более в человеке, чей внешний вид не говорит о долгом пребывании на воздухе. Проницательные темные глаза смотрели немного устало, а темные круги под ними наводили на мысль о том, что тревоги не обходят мистера Эркарта стороной.

Адвокат непринужденно поприветствовал гостя и спросил, чем может быть ему полезен.

Уимзи объяснил, что интересуется делом мисс Вэйн и получил от конторы «Гг. Крофте и Купер» разрешение побеседовать с мистером Эркартом и задать ему кое-какие вопросы, хотя, добавил Уимзи по обыкновению, он боится, что доставляет мистеру Эркарту неудобства.

— Что вы, лорд Питер, ничего подобного. Буду рад хоть чем-то вам помочь — правда, боюсь, все, что я могу рассказать, вы уже слышали. Разумеется, результаты вскрытия меня чрезвычайно удивили, но, признаюсь, я испытал большое облегчение, когда увидел, что на меня не может пасть подозрение, — учитывая обстоятельства, мое беспокойство вполне понятно.

— Да, вы, должно быть, намучились, — отозвался Уимзи. — Но в свое время вы успели принять все необходимые меры предосторожности.

— Мы, юристы, привыкаем думать о предосторожностях. Конечно, на тот момент я и не подозревал, что это могло быть убийство, иначе я, естественно, настоял бы на немедленном расследовании. Мне же тогда представлялось, что это какое-то пищевое отравление: не ботулизм — у него совсем другие симптомы, — но некое заражение, причиной которого явились посуда и кухонная утварь или же бациллы в самой еде. Я рад, что мое предположение не оправдалось, хотя реальность и оказалась гораздо ужаснее. Лично я полагаю, что при любой внезапной и необъяснимой смерти следует обязательно проводить анализ продуктов секреции, но у доктора Уэра не было никаких сомнений, поэтому я полностью доверился его мнению.

— Само собой, — сказал Уимзи. — Люди не начинают ни с того ни с сего подозревать убийство, хотя такое случается, пожалуй, намного чаще, чем принято считать.

— Возможно. И если бы я хоть раз работал с уголовным делом, то, наверное, что-то и заподозрил бы, но я в основном специализируюсь на таких процедурах, как передача имущества, официальное утверждение завещаний, разводы и тому подобное.

— Кстати, о завещаниях, — небрежно произнес Уимзи, — у мистера Бойза не было никаких видов на наследство?

— Насколько мне известно, нет. Отец его совсем небогат — обыкновенный сельский священник со скромным жалованьем, огромным домом, который он, как священник, должен содержать, и полуразвалившейся церковью. Вся его семья — работники умственного труда, принадлежащие к незавидной части среднего класса, к тем, на кого ложится груз налогов и чье финансовое положение никогда не бывает вполне устойчивым. Переживи Бойз всю родню, едва ли ему отошло бы по наследству больше нескольких сотен фунтов.

— Мне казалось, у него где-то есть богатая тетка.

— Нет, разве что вы говорите о старой Креморне Гарден. Бойз приходился ей внучатым племянником по материнской линии. Но она уже много лет не общается с его семьей.

Внезапно на лорда Питера снизошло одно из тех озарений, когда между разрозненными фактами вдруг обнаруживается связь. Взбудораженный новостями Паркера о белом свертке, он не придал должного значения рассказу Бантера о чаепитии с Ханной Вестлок и миссис Петтикан, но теперь вспомнил об актрисе со странным именем — «Гайд Парк или вроде того».

Картина сложилась в его голове сама собой, без каких-либо усилий, и он тут же задал следующий вопрос:

— Это, случайно, не миссис Рейберн из Уиндла, что в Вестморленде?

— Да, — подтвердил мистер Эркарт. — Я как раз недавно ее навещал. Хотя о чем я говорю, вы же мне туда писали. Бедная старушка еще лет пять назад впала в детство. Жалкое существование, должен вам сказать, — и себе, и другим в тягость. Мне всегда казалось жестоким, что закон позволяет положить конец страданиям любимого питомца, но отказывает в такой милости старым больным людям.

— Да уж, если бы мы затягивали страдания какой-нибудь кошки, общество по защите животных нас бы разделало под орех, — согласился Уимзи. — Удивительные порядки, правда? Но они ничуть не удивляют людей, которые вечно пишут в газеты жалобы на то, что собаку держат в конуре на сквозняке, зато не сделают ничего — и пальцем не пошевелят! — чтобы приструнить домовладельца, поселившего семью из тринадцати человек в сыром подвале без стекол в окнах — да и без самих окон. Это меня и правда приводит в бешенство, хотя обычно я довольно мирный болван. Бедная Креморна Гарден — хотя ей уже, наверное, недолго осталось.

— Честно говоря, на днях мы было решили, что она отошла. Старушке за девяносто, сердце сдает, и время от времени случаются приступы. Но некоторые пожилые леди необычайно живучи.

— Вы, по видимости, теперь единственный ее родственник.

— Думаю, да — если не считать моего дяди, который в Австралии, — подтвердил мистер Эркарт, не спрашивая, откуда Уимзи известно о его родственных связях. — Не то чтобы мое присутствие могло как-то поправить ее здоровье. Но я также ее поверенный, поэтому в любом случае должен находиться рядом, если вдруг что-то произойдет.

— Да, конечно. Как ее поверенный, вы, я полагаю, осведомлены о том, кому она завещала состояние?

— Естественно. Но, простите меня, я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к теме нашего разговора.

— Понимаете, мне тут пришло в голову: вдруг Филипп Бойз так запутался в своих денежных делах — а это со всеми случается, — что решил разом все оборвать? Но если он надеялся что-то получить от миссис Рейберн, а старушонка — простите, я хотел сказать бедная старушка — уже готовилась сбросить этот бренный шум куда подальше,[58]то он мог и подождать немного или даже подзанять денег, пообещав расплатиться по получении наследства. Понимаете, к чему я клоню?

— Теперь вижу — вы пытаетесь доказать, что это было самоубийство. Что ж, согласен, для друзей мисс Вэйн это наиболее перспективная линия защиты, и здесь я могу вас поддержать. Дело в том, что миссис Рейберн не оставила Филиппу ничего. И, насколько мне известно, у него не было оснований рассчитывать на часть наследства.