Читать книгу - "Дешевле только даром (сборник) - Светлана Алешина"

– Так… они же за мной следили! – растерялся Виталий. – В дом залезли. Сынок Чижовой и еще дружок с ним… Как же я их мог отпустить?

На лице Тарантаса появилось выражение огромной досады.

– Ты бы язык иногда прикусывал! – с ненавистью сказал он. – Не мог отпустить! Ну, залезли мальчишки! Подзатыльник дай – и выгони! Запирать-то на что? Ты в СИЗО, что ли, работаешь? Рефлекс у тебя – запирать?

– Чего мне прикусывать? – обиделся Виталий. – Вы зря меня за придурка держите, Анатолий Николаевич! Нельзя было их отпускать! Они за мной чего следили – они про Бордюра речь вели! А пацан, который с Чижовым был, знаете откуда? Из газеты, которой вот эта мадам заправляет! – Он ткнул пальцем в мою сторону.

Тарантас ожег меня взглядом и коротко бросил Виталию:

– Заткнись, довольно!

После чего, оттеснив его в сторону, направился к нам, изобразив на лице подобие любезной улыбки. Я видела, каких усилий ему это стоило. По глазам было ясно, что, будь его воля, он бы оглушил меня с не меньшим удовольствием, чем его бестолковый Виталий.

– Добрый день, Ольга Юрьевна! – произнес Тарантас, останавливаясь в полутора метрах от меня. – Вот уж никак не ожидал встретиться с вами здесь, да еще при таких плачевных обстоятельствах…

– Вы даже не догадываетесь, насколько эти обстоятельства плачевны! – храбро перебила его я.

Тарантас замолчал и внимательно посмотрел на меня. Ощущение было такое, что своим ледяным липким взглядом он проникает в самую душу. Потом Тарантас перевел этот взгляд на Чижова и глубоко задумался.

Петр Алексеевич был ни жив ни мертв. Он боялся поднять глаза. Между тем в лице Тарантаса что-то дрогнуло, и он зловеще прищурился. Наступила тяжелая давящая тишина. Стало даже слышно, как шумит лес в отдалении и зудят на шоссе автомобильные моторы.

– Т-а-к! – произнес наконец Тарантас, глядя на носки своих сверкающих туфель. – Как говорится, жадность фраера сгубила… Ольга Юрьевна, можно вас на пару слов? Тет-а-тет, так сказать?

– Пожалуйста, – пожала я плечами. – Хотя я не вижу, какие между нами еще могут быть тайны…

– Да уж, тайн, вашими стараниями, осталось совсем мало, – согласился Тарантас. – Но я предполагаю базарить с бугром, понимаете? Не люблю всенародных обсуждений. С дураками сам поневоле становишься глупее…

Мы с ним отошли в сторону и остановились возле крыльца дома. Тарантас, заложив руки за спину, мечтательно посмотрел на небо и сказал:

– Денек-то какой! Жить бы да радоваться! А тут – кровь, боль, старые счеты… Зачем это вам, Ольга Юрьевна? Вы молоды, обаятельны, у вас интересная работа, неплохие перспективы… Зачем?

Глядя на него сейчас, трудно было представить, что когда-то этот человек насиловал женщин, сокрушал подбородки и стрелял в безоружных. Теперь он был похож на какого-нибудь генерального конструктора или директора крупного комбината. Удивительно, что делает с людьми время. Однако я ни на минуту не забывала, что в душе он почти не изменился.

– Зачем, спрашиваете вы? – сказала я удивленно. – Как человеку, профессионально занятому азартными играми, вам-то уж должно быть известно, что по счетам надо платить!

Тарантас задумчиво пожевал губами и кивнул.

– Вы тонкая женщина, – сказал он с одобрением. – Крыть нечем. И я готов заплатить. Вы немало потрудились, чтобы раскопать эту идиотскую историю. Сколько хотите за свою работу? Называйте любую сумму, не стесняйтесь!

– Вы хотите купить мое молчание? – догадалась я.

– Разумеется! По-моему, это самый выгодный вариант. Что дает вам мое разоблачение? Ну, статья в газете, ну, моральное удовлетворение… Я же могу обеспечить вас на всю жизнь. В разумных пределах, конечно. К сожалению, я все-таки не Билл Гейтс…

– Но я не одна, – напомнила я.

– Ваши сотрудники тоже не останутся внакладе, – сказал Тарантас. – И этот слизняк, который не имеет мужества даже смотреть мне в глаза, тоже получит свой кусок. Черт с ним, пусть пользуется! Его бывшая жена получит отличную квартиру. Никто не останется в обиде, подумайте!

– Вы так считаете? – возразила я. – Вы уверены, что можно поломать человеку жизнь, а потом отделаться какой-то подачкой?

– Обижаете, Ольга Юрьевна! – серьезно и строго произнес Тарантас. – Это не подачка. Я готов заплатить солидные деньги. Я понимаю правила игры.

– Нет, не понимаете, – возразила я. – Вернее, вы играете по своим правилам. Это вы сейчас толкуете про отличную квартиру. Но ведь первым вашим побуждением было убить Чижову – кажется, вы об этом забыли?

Тарантас нахмурился и сумрачно посмотрел на меня.

– Это была ошибка. Вы мне не поверите, но я просто растерялся. Ну, представьте себе – я совершенно покончил с прошлым, стал другим человеком, у меня крупное дело. Ведь я не только кручу рулетку, Ольга Юрьевна! Я плачу налоги в городской бюджет, я создаю рабочие места, я занимаюсь благотворительностью. Я давно уже не тот шебутной пацан, который натворил кучу глупостей! Я теперь уважаемый гражданин, полезный член общества. И все это может рухнуть только оттого, что кто-то вспомнит мои старые грехи! Справедливо ли это? В конце концов, кто из нас без греха? Поверьте, я давно раскаялся. Вы думаете, меня не мучила совесть?

– Интересно, а что сказала ваша совесть насчет убийства Бордюра? – заметила я.

Тарантас с досадой поморщился.

– Опять вы за свое! – сказал он. – Бордюр – дерьмо! Подонок, животное, поймите это! Рано или поздно его все равно ждал такой конец…

– Как и летчика на волжском теплоходе, – напомнила я. – Как и Чижову, если бы не появились вдруг мы… О других ваших художествах не упоминаю – они мне попросту неизвестны…

– Хотите, объясню, что я об этом думаю, – неожиданно предложил Тарантас. – Вот вы говорите – летчик… Я не снимаю с себя вины, но вспомните, какое было время! Борьба за жизнь! В воздухе витал негласный закон – все дозволено! А я воспитывался не в институте благородных девиц, Ольга Юрьевна, – я вырос в детдоме. Это жестокая школа. Потом меня пригрела братва. Мы ни о чем не задумывались, жили одним днем. Умри ты сегодня, а я завтра! Своего рода это было как на войне… И летчик ваш знал, на что шел. Просто это не его время. Посмотрите вокруг! Кто отвоевал себе место под солнцем? Да та самая братва, что когда-то куражилась по ресторанам! Теперь они – уважаемые люди, и никто не вспоминает, через какую грязь они прошли. А вы говорите, летчик… А этот Чижов? Вы считаете, что с ним поступили несправедливо, жизнь ему поломали… У меня на этот счет другое мнение. Это – естественный отбор. Такие слизняки, как он, не имеют права заводить семью и продолжать род. Из-за них вырождается нация. Может быть, это звучит грубо, но кто-то должен отбраковывать такие экземпляры. В свое время мы не смотрели на это в философском плане, но теперь я уверен, что нами руководила природа. По сути дела, мы выполняли роль санитаров…

– Что-то у вас тут нестыковка получается, – заметила я. – Чижов – слизняк и поэтому не имеет права на жизнь, а летчик совсем даже не слизняк, но все равно не имеет такого права…