Читать книгу - "Старая любовь - новые неприятности - Марина Серова"

же, глядя на случайно добытый снимок, я призналась самой себе, что в легком светло-лиловом сарафане, открывавшем загорелые руки и шею, с распущенными по плечам густыми темными волосами Ольга Осокина без преувеличения выглядела просто сногсшибательно. Взгляд больших темно-карих, почти черных глаз казался полным нежности и чуточку усталым. Можно было предположить, что влюбленная пара совсем недавно предавалась бурным эротическим утехам, а после мужчина и женщина, довольные и счастливые, вышли прогуляться по саду и устроились на скамейке в самой живописной его части. Здесь и застали их гости со злостными намерениями запечатлеть эту любовную идиллию.

Однако на фотографии оказалась куда более важная деталь, намертво приковавшая мое внимание. В ушах Осокиной поблескивали серьги, с одной из которых я была очень хорошо знакома. Легкие серьги-подвески с розоватыми камушками, гармонично сочетавшимися с цветом сарафана.

Вынув из пакетика украшение, найденное в коттедже Белорецкого, я сравнила ее с серьгами на фото. Сомнений больше не было — украшение принадлежало Ольге Осокиной.

Значит, Осокина была в особняке Белорецкого незадолго до его смерти. Ведь не могла же одинокая серьга валяться возле кровати с тех самых пор, как Артемий Белорецкий женился на Виолетте и, если верить его приятелям, перестал водить туда других женщин. В противном случае давненько в этом коттедже не делали уборку.

Но какова Осокина! Я вновь испытала приступ стыда, вспомнив, с какой легкостью поверила, что она не была знакома с Белорецким. Просто с самого начала приняла это на веру, без малейших колебаний. И сколько еще лжи нагородила мне эта ушлая дама во время нашей недолгой беседы?

Зачем она лгала, отрицая свое знакомство с Артемием Белорецким? Чтобы отвести от себя подозрения в убийстве? С точки зрения логики эта версия имела право на существование, особенно если учесть найденную в коттедже серьгу.

Но как я смогу уличить Осокину в убийстве Белорецкого, выполнив таким образом заказ моей клиентки? К тому же в этом случае я буду обязана поставить в известность официальное следствие. Предположим, я заявлюсь к Осокиной во всеоружии, то есть с серьгой в одной руке и с фотографией на смартфоне в другой. Размахивая этими грозными средствами поражения у нее перед лицом, я потребую, чтобы она немедленно призналась в совершенном преступлении, после чего подробно изложила свои показания в письменном виде, поставив подпись и число.

И тотчас в моем воображении появился образ Осокиной, презрительно хохочущей надо мной во все горло. Вдоволь навеселившись, она попросту выставит меня за дверь вместе с моими неопровержимыми доказательствами. Приблизительно такой же результат ожидает меня, если я поделюсь своими подозрениями с официальным следствием. Вряд мои доводы убедят вновь запустить в производство уже закрытое дело.

Я вновь принялась задумчиво рассматривать украшение. В сущности, это лишь мне представляется очевидным, что на фото примерно двухлетней давности и передо мной на столе одна и та же серьга. Справедливости ради следует признать, что украшение не относится к разряду эксклюзивных. Мало ли кто мог потерять его в коттедже не отличавшегося строгостью нравов мужчины.

И вновь, как и во время моего тайного визита в коттедж, мне пришла в голову мысль, что серьгу могла обронить Вероника Георгиевна. Я ведь тогда почти не усомнилась, что украшение принадлежит моей клиентке, даже собиралась вернуть ей эту находку. Что ж, для чистоты эксперимента мне все же придется встретиться с Лиховцевой, чтобы окончательно развеять сомнения по этому поводу.

— Вы что-то выяснили? — послышался знакомый взволнованный голос, прежде чем я успела поздороваться.

— Добрый день, Вероника Георгиевна, — ответила я на вопрос приветствием, давая понять, что декорум никто не отменял.

— Здравствуйте, Татьяна Александровна. Я, простите мою поспешность, просто вся на нервах. — Лиховцева, видимо, обуздала свою горячность. Прозвучало даже некое подобие извинения.

— Я действительно кое-что выяснила, — туманно сообщила я, — но мне необходимо встретиться с вами, и чем скорее, тем лучше.

Выпалив все это на одном дыхании, я дала возможность своей собеседнице ответить.

— Я готова встретиться прямо сейчас, — судя по голосу, Лиховцева немного растерялась, — но я на работе, в клинике. Если вам удобно, сможем поговорить на заднем дворе, погода прекрасная… Или вечером, у меня дома, или у вас, можно и в кафе…

— Меня вполне устроит разговор возле клиники, — смилостивилась я, поскольку голос в трубке звучал все тише и жалобнее.

Непонятно, почему моя клиентка так всполошилась. У меня тотчас появились неприятные подозрения — уж не боится ли Лиховцева, что мои поиски привели непосредственно к ней? Как к убийце Белорецкого?

Заверив клиентку, что буду возле клиники так быстро, как только смогу, я, прихватив пакетик с украшением, направилась к своему авто.

Выискивая наиболее свободный от пробок путь, я параллельно обдумывала возможную причастность своей клиентки к гибели Артемия Белорецкого. Более неприятного занятия для частного детектива трудно вообразить, во всяком случае, в моем собственном представлении о профессии. А основания для того, чтобы начать подозревать Лиховцеву, у меня появились, ведь теперь я знала о новом завещании Белорецкого. И доля моей клиентки в нем оказалась отнюдь не бросовой.

Внезапно я осознала, насколько зыбким оказался фундамент, на котором строилось мое расследование. В сущности, я опиралась лишь на показания свидетелей, большей частью непроверяемые. Ведь солгала же мне Осокина, что знать не знала никакого Белорецкого. И о факте их довольно-таки близкого знакомства я узнала случайно, причем от свидетеля, на откровенность которого меньше всего рассчитывала.

Может, Вероника Георгиевна рассказала мне о последнем свидании с Белорецким далеко не все, а лишь то, что сочла нужным? Что, если между ними произошел совсем другой разговор? Ведь Белорецкий мог и рассказать ей о завещании, несмотря на условие его официального обнародования. А что, выпил лишнего да лишнее же и сболтнул. Лиховцева взяла это на заметку, а после они поссорились. Тут Белорецкий возьми да и заяви — все, мол, никакого тебе бонуса, завтра иду к своему поверенному и исключаю тебя из наследников. И тем самым подписал себе смертный приговор.

Логично? На мой взгляд, более чем. Лиховцева разыграла спектакль с бегством с оскорбленным видом, после чего потихоньку вернулась, никем не замеченная, и затаилась где-нибудь в коттедже или во дворе. Дождалась, когда Белорецкий, окончательно опьянев, заснул, а потом проделала трюк с забитым дымоходом. После чего действительно выбралась из коттеджного поселка, на этот раз приняв все меры, чтобы остаться незамеченной.

Да, но ведь на месте предполагаемого преступления я нашла серьгу Осокиной. Хотя, чтобы подтвердить именно этот вывод, я и еду сейчас к Лиховцевой.

Итак, если серьга принадлежала Осокиной, значит, все то,