Читать книгу - "Лебединая песня мамонта - Елена Ивановна Логунова"

– Еще и какой‑то Олег им! – с тоскливой завистью сказала вслед уходящим печальная дева за стойкой.

Глава 12

Пиф-паф, ой-ой-ой

Кто бы знал, как надоел уже участковому гражданин Голованов Олег!

Костью в горле засел. Неуловимый человек-загадка!

Оставалось неясным, был ли связан с Олегом тот крик, из-за которого граждане обрывали телефон дежурному, вызвавшему по тревоге спецслужбы. Но нашли‑то в итоге рюкзак того самого Олега!

Непонятно было, он ли упал с десятого этажа недостроенного дома. Но злосчастный Олегов рюкзак нашелся именно там!

Никак не удавалось установить местонахождение Олега на данный момент. Хотя бы рамочно: на этом он свете или уже на том? Валерий Петрович, если честно, почти надеялся на второй вариант. Ну его, этого Олега, столько с ним беспокойства! Пусть бы уже перешел в юрисдикцию царствия небесного…

Но нет! Олег, зараза, никак не хотел облегчить жизнь Валерия Петровича своим окончательным и бесповоротным исчезновением. Только‑только участковый начал надеяться на лучшее (для Олега, впрочем, худшее), как этот неугомонный тип опять объявился!

Что ж, Валерию Петровичу очень хотелось побеседовать с таинственным Олегом и расставить наконец все точки над «i». Торопясь это сделать, под дверь квартиры № 813 он переместился с космической скоростью, опередив неравнодушных представителей общественности, которые и сообщили ему о появлении искомого гражданина.

За своевременный сигнал спасибо, конечно. А вообще‑то неравнодушные представители общественности участковому тоже сильно надоели. Почти как Олег.

И, конечно, напрасно Валерий Петрович надеялся, что теперь‑то все пойдет как надо, своим заведенным порядком: встреча с гражданином, взятие объяснений, профилактическая беседа, если нужно – постановка на профучет… С этим Олегом вечно все не по-людски!

Дверь восемьсот тринадцатой квартиры оказалась все так же закрыта, на стук и сигналы звонка реакции не последовало.

Тихо чертыхнувшись, Валерий Петрович вышел на лифтовую площадку, позвонил зря растревожившим его неравнодушным представителям общественности и предъявил претензию:

– Шутки шутите? Нет никого в восемьсот тринадцатой.

– Это точно? – усомнилась я. – Может, Олег просто не хочет открывать незваным гостям. Вы покричали: «Откройте, это полиция!»?

– Кому? Двери? За ней ни звука.

– Валерий Петрович, что за наивность в вашем возрасте и на вашей службе? – Ирка отняла у меня трубку и сразу же накинулась на участкового. – Проявите же настойчивость! Наверняка Олег там, он просто затаился!

Я покивала, одобряя слова подруги.

Было совершенно необходимо, чтобы участковый вошел в квартиру. Иначе как он узнает о записке с текстом «В моей смерти прошу никого не винить»? Мы‑то ему о ней рассказать не можем, ведь проникали в чужое жилище незаконно!

На что вообще рассчитывал Олег, оставляя это свое послание в запертой квартире? Разве он не понимал, что записку могут обнаружить очень нескоро – когда хозяин за границей устанет ждать денег и пошлет кого‑то на родине проверить, почему квартиросъемщик пренебрегает святой обязанностью регулярно оплачивать жилье?

Хотя Олегу‑то что? Если он действительно самоубился, ему уже спешить некуда.

Я немного отвлеклась, а Ирка тем временем продолжила наседать на участкового:

– В конце концов, сломайте дверь! – горячась, потребовала она.

Это было уже слишком, поэтому я забрала у зарвавшейся подруги телефон, в утешение ей включив громкую связь, чтобы она тоже могла слышать Чайковского.

Послушать Чайковского – это же всегда хорошо.

– На каком основании? Участковый оперуполномоченный вправе войти в квартиру только для обеспечения безопасности граждан при массовых беспорядках и чрезвычайных ситуациях, для задержания подозреваемых, пресечения преступления или установления обстоятельств несчастного случая, – наизусть отбарабанил Валерий Петрович.

– А для осмотра квартиры? – спросила я.

– А с осмотром или обыском жилища участковый может зайти на основании постановления следователя или дознавателя.

– А если мы втроем сейчас организуем вам тут массовые беспорядки? – не сдавалась Ирка.

– Уже не вдвоем, а втроем?! – Участковый, судя по тону, расстроился.

Странно. Казалось бы, чем больше неравнодушных представителей общественности, тем лучше, да?

– Ширятся наши ряды, – констатировала подруга и похлопала по плечу несколько растерянного Кружкина, чего Чайковский, конечно, видеть не мог.

Я отодвинула ее плечом и предложила другой вариант:

– Валерий Петрович, если не ломать дверь, а войти с ключом, оставленным хозяином квартиры, так можно?

– Кому оставленным?

– Э-э-э… Скажем так, кому будет нужно. Вот вам сейчас нужно, значит, можно считать, что вам он и был оставлен!

– Лично мне Олег Голованов никаких ключей не оставлял. А вам?

– Лично мне тоже, но, знаете, некоторые люди прячут ключ под ковриком. Так, на всякий случай.

– Елена! Это каким же надо быть идиотом, чтобы оставить клю… Кгхм. И вправду – ключ под ковриком! – удивился участковый. – Как вы узнали?

– Что‑то мне подсказало, – уклончиво ответила я.

– Не иначе, мышечная память, – язвительно прошептала Ирка.

Я показала ей кулак, и она замолчала.

– Открывайте дверь, Валерий Петрович, – проворковала я в трубку, ощущая себя факиром, с помощью дудочки гипнотизирующим кобру. – Смелее. Вы вправе. Вы должны. Вам же надо установить обстоятельства несчастного случая.

Вместо ответа из трубки донесся стук, затем голос: «Откройте, полиция!» Потом – я показала товарищам большой палец – проскрежетал ключ и клацнул замок.

А потом грохнул выстрел.

Как мы летели!

Так не летят гуси-лебеди с украденным Иванушкой, утки с путешествующей VIP-лягушкой, орлы с подкопченными гномами и хоббитом и даже почтовые голуби с письмами повышенной важности.

Так летят только пули. Четко к цели, зловеще свистя и не замечая препятствий.

Повезло: ворота во двор еще не закрылись за только что въехавшей мусорной машиной, иначе мы врезались бы в ограждение, оставив в нем пробоины в виде силуэтов бегунов. Мы даже не переговаривались на бегу, да и незачем было: все понимали, что прояснить ситуацию возможно только на финише.

Опять повезло: одна из лифтовых кабин как раз стояла на первом этаже. Мы ворвались в нее, бесцеремонно затолкав в угол бабку с палкой и одышливой толстой собачкой, и вознеслись на восьмой этаж, едва успев обменяться короткими репликами.

– Я сама его уложу! – раздувая ноздри, пообещала Ирка.

– Кого? – спросил Василий.

– Чем? – спросила я.

Кого – было в тот момент неважно. Уложим всех, потом разберемся.

– Шокером, конечно, – ответила подруга и полезла в сумку.

Старые хворые бабка с собачкой выскочили на своем пятом этаже, как молоденькие и здоровенькие. Мы доехали до восьмого – на площадке было пусто, в коридоре никого – и распластались а-ля спецназовцы под дверью квартиры Олега: я справа, Ирка и Кружкин слева.

Постояли так с полминуты, напряженно прислушиваясь. Потом я осторожно потянула дверь, и она с противным скрипом приоткрылась.

Дежавю, однако.

Ирка ткнула растопырочкой из двух пальцев себе в лицо, потом нацелила