Читать книгу - "Лебединая песня мамонта - Елена Ивановна Логунова"

– Еще один милый человек? – Участковый допил кофе, поставил чашку и встал. – Куда мне столько неравнодушной общественности…

Он вышел из-за столика и уже на ходу бросил нам через плечо:

– Спасибо, всего доброго.

– До свиданья! – с нажимом сказала в спину уходящему Ирка, прозрачно намекая на неотвратимость новых встреч. Потом повернулась ко мне и недовольно проворчала: – Он еще жалуется! Радоваться должен, что ему помогают… Опусти руку, зачем ты ему машешь, не заслужил он прощального привета.

– Я не ему машу, там Вася Кружкин мается, не понимает, можно ему уже войти или нет.

– Вообще‑то, конечно, нельзя – с кофе и выпечкой из другого заведения. – Ирка привстала, высмотрела прячущегося за углом Василия со стаканами в картонной подставке в одной руке и крафтовыми пакетами в другой. – Но кофе из «Хлеб да каша» уже наверняка остыл, так что мы возьмем тут горячий, и приличия будут соблюдены.

Она встала и ушла делать новый заказ, а на ее место через несколько секунд плюхнулся Кружкин.

– Тут пирог. – Он положил передо мной бумажный пакетик из булочной.

– А тут каша. – Я постучала себя по лбу и пожаловалась: – Все смешалось, как в доме Облонских: маньяки, сатанисты, некроманты…

– Я так много пропустил? – расстроился Василий.

– Ирка тебе все перескажет. – Я перевела стрелки на подругу.

Им с Василием потом вдвоем в метро ехать, за полчаса успеют обсудить все жуткие версии с леденящими душу подробностями.

– Три средних латте, – сказала Ирка деве за прилавком.

Дева была пышная, сдобная, с томным взором. На непредвзятый взгляд, в окружении свежих булок она смотрелась весьма аппетитно, но голодные люди, особенно мужчины, больше интересовались содержимым витрин и полок, и дева, видимо, ощущала недостаток внимания к своей персоне.

Ирка поняла это по уныло-завистливой интонации, с какой дева произнесла, адресуясь будто бы к жужжащей кофемашине:

– И как это у некоторых получается – всякий раз с новым интересным мужчиной приходить?

По тону чувствовалось, что печальная дева не ждет ответа, озвучивает свой риторический вопрос в качестве кроткого укора своей собственной злой судьбе, но Ирка все‑таки откликнулась:

– Чистое везение, честное слово!

Печальная дева, переставляя на стойку стаканы с готовым кофе, с унылым сарказмом пробормотала:

– Ну да, ну да. Сначала симпатичный очкарик, потом представительный усатый, теперь вот этот бородач – кто они все и откуда берутся?

И снова она не ждала ответа, будто смирилась с пораженческой мыслью, что интересных мужчин дарует некоторым особенно везучим женщинам капризное небо или же они возникают из пены – увы, не кофейной.

Ирка, воплощение оптимизма, неизбывной тоски в голосе девы не стерпела.

– Очкарик – археолог, его мы, не поверите, подобрали, он буквально на дороге валялся, – ответила она, лишь чуточку лукавя. – Усатый из полиции, он изначально сам пришел, по делу. – Добавлять «об убийстве» не стала. – А бородатый – известный питерский художник, он сосед близкой родственницы нашей подруги. – Она кивнула на Ленку, сидящую за столиком рядом с бородачом. – О ней рассказывать?

– О подруге не надо, я женщинами не интересуюсь, – отказалась от нового знакомства печальная дева и повела рукой в сторону. – Сахар слева от вас.

– Самой бы тебе добавить сахара, – проворчала Ирка, отойдя от стойки с подносом. – Кислая такая – аж зубы болят!

– У тебя болят зубы? – встревожилась я, услышав бормотание приблизившейся подруги. – Надо завязывать со сладким.

– Ничего у меня не болит. – Ирка выставила на стол стаканы, отложила на пустой соседний столик поднос и села с нами. – Кроме разве что моего большого доброго сердца.

Она притиснула руку к груди, показывая местоположение названного органа, но тут же опустила ее ниже, чтобы достать из кармана зазвонивший телефон. И, уже прикладывая его к уху, договорила:

– Такая видная девка, а страдает от недостатка мужского внимания.

– В отличие от некоторых, – ревниво буркнул Кружкин, потому что голос, зазвучавший в трубке нашей подруги, определенно был мужским.

Мы с Василием, к сожалению, не могли разобрать речь, но она точно была интересной, потому что Ирка сначала широко распахнула глаза, а потом цепко их сощурила и скомандовала нам:

– По коням! Звонил мой мальчик…

Она не глядя сунула телефон в карман и промахнулась, аппарат съехал по складкам юбки, бумкнул на пол, и подруга полезла за ним под стол.

Образовавшаяся техническая пауза позволила мне поинтересоваться личностью позвонившего мальчика:

– Который?

Я подумала, что речь об Иркиных сыновьях. Они пребывали в плену у московских родственниц уже три дня и вполне могли затребовать экстренную эвакуацию.

– Которому я писала, – донеслось из-под стола.

– Смотри-ка, она ему пишет, он ей звонит, – брюзгливо отметил ревнивец Кружкин.

– Устыдись, Василий! – Подруга вынырнула из-под стола и строго воззрилась на художника. – Аз есмь добрая жена, сто раз уже тебе говорила.

– Глаголила, – подсказала я.

Не издеваясь, нет. Просто это слово больше подходило к «аз есмь».

– Гла… ты издеваешься? – Ирка переключилась на меня: – Что стоишь, чего ждешь?

– А что я должна делать?

– Ну здрасьте! А Чайковскому кто звонить будет? Пушкин?!

– Мусоргский. – Я уже вовсю хихикала.

– Он тебе не мусор, а участковый! Да хорош уже ржать, в чем дело‑то?! И это перед лицом проблем! Вася, хоть ты ей скажи!

– Перед лицом своих товарищей торжественно клянусь, – промямлил совершенно запутавшийся Вася.

– В чем, блин?! В чем ты, зараза, мне клянешься?!

– Нам, – простонала я, икая от смеха. – Я же тоже товарищ.

– Блин! – повторила Ирка, снова оживляя свой телефон. – Все сама, все сама… Алле, Валерий Петрович? Это Ирина… Да, запишите мой номер, еще пригодится… Нет, с Еленой все в порядке… Что – «а-а-а»? Почему в этом вашем «а-а-а» я слышу разочарование? Вам вообще знакомо такое понятие, как благодарность, Валерий Петрович?

Мы с Кружкиным под столом стукнулись в ладоши, с удовольствием слушая, как разгневанная Ирка срывает зло на ком‑то другом.

– В смысле – за что?! Мы же ваше собственное поручение выполняем! Олега ловим!

Она отлепила трубку от уха, возмущенно посмотрела на нее, перевела взгляд на меня, сообщила:

– Раньше, говорит, надо было ловить Олега, когда он с верхотуры падал! – и снова прижала телефон к уху. – Ну извините, тогда нас там не было! А сейчас мы тут и готовы помочь вам с ним встретиться! Что? Да я же потому и звоню: сосед Олега сообщил, что дверь его квартиры только что хлопнула! Соображаете, что это значит?

Не знаю, как участковый, а я сразу же сообразила:

– Олег нашелся! Бежим!

Похватав свои вещички и, стыдно признаться, не убрав за собой со стола, мы спешно