Читать книгу - "Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны - Ирина Пушкарева"

Детектив вдруг вскочил со стула, стремительно подошел к Нахимовой, присел перед ней на корочки – их глаза оказались на одной линии.

– Куда вы выходили из номера? В то время, когда у мужа была проститутка, куда вы выходили? Не надо врать, что вы все время оставались в одном помещении с этим негодяем. Ну? Если вы хотите меня убедить в своей невиновности, куда вы выходили? Вас видела горничная, видела как раз где-то между часом и двумя, именно в тот промежуток времени, когда было совершено убийство. Итак?

Идея Григорьевна смотрела на сыщика, не моргая, не отводя взгляда. Она судорожно сглотнула, глубоко вздохнула и выдала хриплым голосом:

– Я… Я была с мужчиной. Я… – Она не договорила, но всем присутствующим было понятно, какое именно значение толстая дряблая женщина вложила в слово «была». В подобных ситуация обычно не надо ничего объяснять. И так все ясно.

Если бы присутствующие здесь люди увидели летающую тарелку, они удивились бы намного меньше. Никифоров гоготнул, презрительно оглядев с ног до головы зареванную женщину, Кац же, наоборот, вроде бы даже с восхищением присвистнул, мол, ничего себе дает старуха! Белла вперилась в мэршу цепким взглядом, прикусив тонкую губу.

– Где ты была? – словно не расслышав, медленно повернулся к жене Нахимов. – С кем ты была, потаскуха? Да ты понимаешь, что ты сейчас говоришь? Ты же меня сейчас перед всеми опозорила! Это я что, рогонесец по твоей милости???

В глазах мэра закипала такая ярость, что в какой-то момент Элке стало страшно, казалось, что еще мгновение, и он испепелит взглядом сжавшуюся от ужаса жену.

– С кем. Ты. Была? – жестко, по слогам произнес Нахимов.

Он нависал над дрожащей женщиной тяжелой гранитной угрозой. Сам того не замечая, ослепший от ненависти мужчина занес тяжелую руку для удара.

– Только попробуй ее тронуть. – В напряженной тишине спокойный голос Никифорова хлестко резанул по ушам. – Я тебя прямо здесь пристрелю, собака, если ты к ней прикоснешься. Ты меня понял?

Вот что значит харизма. Вот что значит настоящий мужик.

Михаил не повысил голоса, не полез в драку, не стал доставать пистолет и размахивать им над ушами притихших граждан – он просто поднял голову. И всем сразу стало понятно – пристрелит. Не задумываясь. Не напрягаясь. Просто пристрелит. И ничего ему за это не будет. Никто даже с мест подняться не посмеет.

– Мне необходимо знать, с кем именно вы были, мадам Нахимова, – вкрадчиво произнес детектив. – Этот мужчина сможет подтвердить ваше алиби? Ну же, вы уже сказали самое страшно, хуже уже не будет. Вы должны спасти себя. Говорите, кто он.

И она сдалась. Слезы катились по несвежему, неухоженному женскому лицу, оставляя черные бороздки. Ида молча плакала.

– Шан… – она говорила очень тихо, поэтому имя бармена именно так и прозвучало, с мягкой шепелявой «ш». – Я была с Шаном. Недолго, не весь час… Но какое-то время я была с ним. Прости, мой мальчик.

Элка так и перевела ее слова: «Прости, мой мальчик».

Красивый, молодой и дико сексуальный бармен подошел к безвольно сидящей женщине, присел на корточки рядом с детективом, заглянул в заплаканные глаза и, взяв в свою огромную руку Идину ладошку, поцеловал ей пальцы. Вот прямо в обгрызенный маникюр осторожно губами приложился.

– Успокойся, mon cher… – нежно прошептал он. И обернулся к д’Ансельму: – Мадам говорит правду, она действительно вчера какое-то время была со мной. К сожалению, недолго, минут двадцать. И я также не могу сказать, во сколько именно было наше свидание, но это было как раз в промежутке между тринадцатью и четырнадцатью часами.

Детектив вдруг улыбнулся, выпрямился и снова сел за свой стол. Ого, он, похоже, даже задорно насвистывать принялся!

– Все верно, горничная действительно показала, что вы направлялись в сторону бара. Постарайтесь поточнее вспомнить, сколько времени дама провела в вашей компании.

Д’Ансельм цапнул со стола блокнот, открыл его и сделал какую-то пометку.

– Мадам пришла ко мне… наверное, где-то чуть позже часа дня. Минут в двадцать второго. К сожалению, минут через пятнадцать я был вынужден вернуться к работе, в баре появились посетители. Из подсобного помещения есть отдельный выход, поэтому я со спокойной душой оставил мадам приводить себя в порядок, сам же встал за стойку. Через какое время Ида ушла, я сказать не могу, но как минимум минут пять ей понадобилось, чтобы поправить одежду, дождаться удобного момента и вернуться к себе в номер. Так что я могу гарантировать, что примерно полчаса мадам была… м-м-м… под моим присмотром.

Говоря все это, бармен по-прежнему нежно смотрел на притихшую Нахимову. И она от одного этого его взгляда расцветала и хорошела на глазах.

– Дорогая, прости, что я рассказываю все это при посторонних, но мне очень важна твоя безопасность. – Жан заботливо поправил жесткие пергидролидные кудряшки простой русской бабы и пожал плечами, мол, все только ради тебя, милая.

Детектив довольно хмыкнул и подытожил:

– То есть частичное алиби у вас есть, мадам Нахимова. Конечно, не стоит полностью исключать вашу виновность, но, тем не менее, стоит признать, что времени на совершение убийства у вас практически не было. Для того чтобы успеть задушить журналистку, вы должны быть как минимум быстрой и ловкой спортсменкой – надо же за минимальное время успеть добраться до номера пострадавшей, пообщаться с ней, совершить убийство и плюс ко всему ухитриться тщательно замести следы своего пребывания в помещении. – Детектив скептически осмотрел далеко не спортивную фигуру расплывшейся на стуле дамы и добавил: – Примите, пожалуйста, мои сожаления. Увы, но мне было необходимо выяснить, чем вы занимались в момент убийства.

Нахимова кивнула, словно соглашаясь со словами детектива. На самом же деле происходящее ее уже не интересовало. Женщина словно впала в транс.

– Собирай манатки, сука, и чтобы сегодня же убралась отсюда. И не смей больше появляться в моем доме. Как только я вернусь, сразу же оформляю развод. Ты у меня еще поплачешь, потаскуха! – яростно закипающий Нахимов начал говорить тихо, но чем дальше он заходил, тем больше срывался на крик. – Ты у меня голая останешься! Даже не надейся, что я тебе после развода хоть копейку оставлю! Дура, старая толстая дура!

Честно говоря, выглядело это все более чем отвратительно. Очень мерзко и пакостно все это выглядело.

А еще всем было откровенно жаль убогую Иду – потому что каждый понимал, что ее муж, подлая тварь, обладающая властью, сделает все именно так, как сказал. И что некрасивая, никому не нужная женщина действительно у всех на глазах превратилась из богатой, избалованной клуши в рядовую бедную обывательницу.

Притихли все. Даже детектив. Похоже, французу стало совестно за устроенный им спектакль…

И в этой гнетущей тишине вдруг раздался абсолютно добрый и довольнючий до неприличия голос:

– Идка, не забудь детективу проставиться. А после того как козла своего бросишь, срочно худей и записывайся к косметологу. – Никифоров щерился, как пассатижи.